Поиск по этому блогу

четверг, 24 января 2019 г.

Мученики подлинной реформы

У подлинной реформы Церкви есть свои мученики. Среди них — святые Ариальдо (+1066) и Эрлембальдо (+1075), предводители «Патарии» – движения мирян, боровшихся в XI веке за возрождение церковной нравственности в Миланской епархии, одной из самых коррумпированный в Италии.

Симония и николаитство – вот два бедствия, поразивших Церковь в то время. Симония предполагала покупку и продажу церковных должностей; николаитство – наличие у многих епископов и священников жен или сожительниц.  Но самым постыдным проявлением нравственной распущенности была содомия, которая, как пишет святой Петр Дамиани, свирепствовала «как кровожадный зверь в лоне Христовом» («Liber Gomorrhianus», итальянский перевод: Fiducia, Roma 2015, p. 41). Эти пороки настолько укоренились в северной Италии, что стали там обычной практикой.

Реформистское движение против распространения подобной безнравственности родилось по инициативе диакона Ариальдо и братьев Ландольфо и Эрлембальдо Котта. Сами они принадлежали к благородным ломбардским семьям, но поскольку за ними следовали простые люди, противники назвали их «patarini», то есть «оборванцы» (Патария — рынок старьевщиков в Милане).

Партию, выступавшую против реформы, возглавлял архиепископ Милана Гвидо да Велате, который по политическим причинам оправдывал коррумпированное духовенство. Всё это вылилось в открытый конфликт, известное нам по рассказу его прямого свидетеля – аббата ордена валломброзиан Андреа да Струми, автора «Vita Sancti Arialdi» (Monumenta Germanica, Hist., Scriptores, XXX, 2, Lipsiae 1935, pp. 1047-1075; итальянский перевод: Arialdo. Passione del santo martire milanese, Jaca Book, Milano 1994).

Нравственным руководителем движения был Ариальдо, которого, по словам Андреа да Струми, Сам Христос избрал «in defensione veritatis» («на защиту истины») . Обращаясь к миланскому народу, Ариальдо призвал его отойти от дурных священников и пастырей, говоря: «Тот, кто искренне желает найти истину, должен смело отвергать любую форму лжи. Поэтому, чтобы вы могли в полной мере насладиться Истиной, которой является Бог, я умоляю вас, во имя Его, держать вас подальше от лживых священников, поскольку не может быть никакой возможности согласия или соучастия между светом и тьмой, между верными и неверующими, между Христом и Велиалом. Ведь истинно написано: «выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я прииму вас» (2Кор. 6:14-15; 18). Как может случиться, что Он не дает вам меньшего, то есть пастырей, которые будут вести вас правильным путем, если попросите Его – Того, Кто, когда вас еще не было, даровал вам самое большое, то есть Самого Себя, ради вашего спасения? Поэтому старайтесь не иметь ничего общего ни с какими еретиками и с упованием просите у Бога добрых и верных пастырей – и получите их вне всякого сомнения, будьте уверены!» (стр. 89). Господь, добавлял Ариальдо, сказал: «если люди умолкнут, то камни возопиют» (Лк. 19:40), и также: «проклят, кто удерживает меч Его от крови!» (Иер. 48:10).

Меч, о котором говорил Ариальдо, был прежде всего мечом Слова Божьего, но когда было необходимо, реформаторы без колебаний брались за оружие, дабы защититься от насилия со стороны своих врагов, которые пытались помешать их проповеди.

Архиепископ Милана, обеспокоенный нарастающим в народе откликом на нее, призвал своих обвинителей оправдаться на синоде, проходившем проходил в монастыре Фонтането в епархии Новара. Лидеры Патарии, Ариальдо и Ландольфо, не явились, и епископ заочно отлучил их.

Тогда Ариальдо отправился в Рим, где объяснил Папе Стефану IX причины своего сопротивления архиепископу Миланскому. Папа отнесся к зародившемуся движению благосклонно и направил в Милан двух апостольских визитаторов, которые в то время руководили реформой Церкви – архиепископа Лукки Ансельмо да Баджо и римского архидиакона Гильдебранда. Оба они в последующие годы сами стали Папами [соответственно Александром II и Григорием VII. – прим. пер.]

Зимой 1060-1061 гг. Ансельмо да Баджо вновь представлял Папу в Милане вместе с кардиналом-епископом Остии Петром Дамиани. В обоих случаях папские визитаторы, понимая возмутительное положение в Миланской епархии, призывали Патарию продолжать борьбу, сами в свою очередь обращаясь к народу с проповедями против коррумпированного духовенства. Когда в 1063 году Ландольфо Котта погиб в результате нападения, Ариальдо предложил взять на себя руководство движением его брату, Эрлембальдо.

Прежде, чем согласиться с этим предложением, Эрлембальдо захотел отправиться в паломничество в Рим, чтобы помолиться над гробом святого Петра и попросить совета у Ансельмо да Баджо, который в 1061 году стал Папой под именем Александра II. Папа Александр также призвал Эрлембальдо возглавить движение, нарек его знаменосцем Святой Римской Церкви и вручил vexillum sancti Petri – знамя св. Петра, такое же, как перед тем послал норманну Рожеру, разгромившему мусульман на Сицилии.

Эрлембальдо был рыцарем набожного и воинственного духа, о котором Андреа да Струми пишет: «Благородный Эрлембальдо, представая перед людьми, выглядел как полководец в драгоценных одеяниях, окруженный всадниками и во всеоружии; но наедине с Богом он был как отшельник, одевающийся в простую шерсть» (стр. 103).

Изображение св. Эрлембальдо Котта в миланской базилике Сан-Калимеро
Папское одобрение придало новый импульс борьбе Патарии. Когда в Милане были выбраны в порядке симонии аббаты трех важных монастырей – Сан-Чельсо, Сан-Винченцо и Сант-Амброджо – патарини восстали, и начался новый период борьбы. Диакон Ариальдо присоединился к Эрлембальдо в качестве военного руководителя движения и, подняв знамя св. Петра, победил архиепископа Гвидо да Велата.

Весной 1066 года Эрлембальдо вернулся в Милан с двумя папскими буллами: в первой содержалось отлучение архиепископа Гвидо от Церкви, во второй Папа призывал миланское духовенство следовать указаниям Рима. Гвидо да Велате созвал большое собрание, на котором присутствовали тысячи людей из противостоявших друг другу партий, в том числе Ариальдо и Эрлембальдо.

Когда архиепископ произнес гневную речь против требований Папы навести в Милане порядок, часть толпы бросилась на Ариальдо и Эрлембальдо. Эрлембальдо отбивался древком знамени Святой Церкви, с которым никогда не расставался. Ариальдо был вынужден бежать, но в окрестностях Пьяченцы его схватили и доставили в замок донны Оливы, племянницы Гвидо да Велата, которая 28 июня 1066 года замучила его на небольшом острове на озере Маджоре. Прежде, чем предать его смерти, убийцы схватили его за уши, чтобы страхом вынудить Ариальдо подчиниться архиепископу Милана.

Когда он отказался, они отрезали ему уши, а Ариальдо, поднимая глаза к Небесам, сказал: «Благодарю Тебя, Христе, сегодня Ты соизволил причислить меня к Своим мученикам». Злодеи снова спросили его, признает ли он власть Гвидо, но он, сохраняя свою обычную твердость сердца, ответил: «нет». Тотчас, говорит его жизнеписатель, ему отрезали нос и верхнюю губу. Затем ему выдавили оба глаза и отсекли правую руку, говоря: «Это та рука, что направляла письма в Рим».

Алтарь в миланской базилике Сан-Калимеро; надпись гласит:
«Это та рука, что направляла письма в Рим».
Затем отрезали ему и гениталии со словами: «До сих пор ты был проповедником целомудрия, а теперь и сам будешь целомудренным». Наконец ему вырвали язык, сказав: «Наконец-то замолчит тот, кто столько смущал семьи клириков и разлучал их». И так, заключает Андреа да Струми, «сия святая душа была освобождена от плоти»; тело же похоронили на том же месте. Там по ночам рыбаки стали видеть чудесные огни (стр. 145).

Тогда убийцы привязали к телу Ариальдо тяжелые камни и бросили в воду в самом глубоком месте озера Маджоре. Однако спустя десять месяцев, 3 мая 1067 года, оно чудесным образом всплыло на поверхность. После долгого сопротивления донна Олива передала останки мученика Эрлембальдо, который привез их обратно в Милан, где они был с триумфом положены в церкви Сан-Амброджо, а позднее перезахоронены в Сан-Чельсо и, наконец, в конце XVIII века, в Дуомо – кафедральном соборе.

В 1068 году Александр II беатифицировал Ариальдо. [Канонизировал: в то время эти две процедуры не вполне различались. Ариальдо почитается как святой, а не блаженный. – прим. пер.] Архиепископ Гвидо, после того как его снова отлучили от церкви, решил отречься от епископата и устроить так, чтобы император назначил на Миланскую кафедру его капеллана по имени Гоффредо. [Готифредо да Кастильоне. – прим. пер.] Папа отлучил Гоффредо и поручил Эрлембальдо не дать ему войти в Милан. Началась борьба, в ходе которой в Милане оказалось два противостоящих друг другу архиепископа – Гоффредо, пользовавшийся поддержкой Генриха IV, и Аттоне, назначенный Александром II, которого поддерживал Эрлембальдо. Во время одного из многочисленных вооруженных столкновений Эрлембальдо был убит. Это произошло 28 июня 1075 года, в тот же день, когда девять лет назад был убит Ариальдо. Папа Римский Урбан II, который в мае 1095 года проезжал через Милан по пути в Клермон, где должен был объявить Первый крестовый поход, почтил его останки торжественной церемонией, эквивалентной канонизации. Этим актом блаженный Урбан II предложил Эрлембальдо почитанию верующих как образец miles Christi – мирянина, христианского воителя, готового носить оружие и проливать собственную кровь в борьбе против внутренних и внешних врагов Церкви. И мы возносим к нему свои молитвы, как и к святому Ариальдо.

Роберто де Маттеи.
Первая публикация (на итальянском языке): «Corrispondenza Romana», 23 января 2019 г.


От переводчика:

В разных источниках дата смерти св. Ариальдо да Каримате указывается как 27 или 28 июня 1066 г.; день, когда был убит св. Эрлембальдо Котта, вероятнее всего – 15 апреля 1075 г. День литургической памяти обоих – 27 июня.

Патарию, католическое движение, о котором идет речь в этой статье, не следует путать с более поздним еретическим движением патаренов, проповедовавших дуализм в духе, родственном богомилам, катарам и т. п.

четверг, 17 января 2019 г.

Отец Вальдемар Хростовский: нынешние иудеи не являются нам старшими братьями по вере

С о. проф. Вальдемаром Хростовским, консультантом Совета епископата Польши по религиозному диалогу, беседует Ирена Свердзевская. Интервью опубликовано в еженедельнике «Idziemy», вып. 43/2009.

Как вы восприняли слова главного редактора «L'Osservatore Romano» [в 2007-2018 гг. — прим. пер.] Джованни Марии Виана о том, что именование евреев нашими «старшими братьями» теперь устарело?

С удовлетворением и большим облегчением, потому что это важный элемент христианского самосознания. Выражение Иоанна Павла II «старшие братья», произнесенное в 1986 году в римской синагоге, далее уточненное как «старшие братья по вере», с самого начала требовало очень осторожного применения. Проблема в том, что перевод этих слов с итальянского на другие языки, включая польский, был искажен, а их понимание неоднократно фальсифицировалось. Хотя на протяжении последнего десятка лет я много раз заявлял и ставил вопрос, в том числе в разговоре с о. Адамом Бонецким, тогдашним главным редактором польского издания «L'Osservatore Romano», о том, что эти слова Папы должны подаваться в правильном их толковании, эти призывы оставались без ответа. Так что было хорошо, особенно в контексте объявленного визита Бенедикта XVI в ту же римскую синагогу, где выступал Иоанн Павел II, что появилось официальное и столь необходимое разъяснение.

Откуда появилось это извращение?

В своей речи в римской синагоге Иоанн Павел II сказал: «Иудейская религия не является по отношению к нашей религии чем-то «внешним», но в некотором роде «внутренним». Таким образом, у нас есть отношения с ней, которых у нас нет ни с какой другой религией. Вы — наши любимые братья и, в неком смысле, наши старшие братья». [В итальянском оригинале: La religione ebraica non ci è “estrinseca”, ma in un certo qual modo, è “intrinseca” alla nostra religione. Abbiamo quindi verso di essa dei rapporti che non abbiamo con nessun’altra religione. Siete i nostri fratelli prediletti e, in un certo modo, si potrebbe dire i nostri fratelli maggiori. — прим. пер.] В переводах этой речи слова «в некотором роде» были выброшены, в результате чего формула стала безусловной. И это огромная теологическая ошибка, которая означает серьезную фальсификацию высказываний Папы и искажение самих богословских основ христианско-иудейских отношений.

Вид на римскую Большую синагогу (справа) и купол собора св. Петра (в центре) через реку Тибр. 1976 г.

Какие последствия имело безоговорочное определение иудеев как наших «старших братьев»?

Современный иудаизм, он же — иудаизм раввинистический или талмудический, рассматривается большинством христиан и, что хуже, многими христианскими богословами, как религия Ветхого Завета. Они считают, что современная иудейская религия является продолжением религии библейского Израиля. В связи с этим утверждается, что речь идет просто о воспроизведении веры и благочестия Ветхого Завета, что способствует отношению к христианству как к некому наросту на нем. Между тем, как очень хорошо знают иудеи, а христианские богословы часто не хотят знать, современный иудаизм — это не просто продолжение религии библейского Израиля! На его почве выросли две религии: та, что признала Иисуса Мессией, или христианство, и та, которая не этого не признала и в значительной степени сформировалась в противостоянии христианству — раввинистический иудаизм. Как это ни парадоксально, раввинистический иудаизм укреплялся и развивался уже после появления христианства, а также и в противостоянии ему. Этот исторический парадокс имеет огромные богословские последствия. Обе религии опираются на Ветхий Завет и в равной степени не могут обойтись без него! Наследие библейского Израиля — это не только иудейское наследие, но и христианское, в полном смысле этого слова. Безусловный акцент на «старшинство» последователей иудаизма приводит к полному отрыву приверженцев Христа от этой животворной почвы, которой и для нас является Ветхий Завет.

Также в игру вступают и другие предпосылки. «Старшие братья» и «старшие братья по вере» — это две фразы, появившиеся в обращении во время понтификата Иоанна Павла II, но не имеющие прецедентов в многовековом учении Церкви. Возникает вопрос: каковы их источники и как их правильно понимать? Знаменательно, что чем больше католики говорили о том, что последователи иудаизма являются нам «старшими братьями», тем сильнее те отпирались от этой формулы. Я не знаю ни одного представителя иудейской стороны, который мог бы публично и с равной силой признать, что христиане являются «младшими братьями» иудеев. Такая сдержанность проистекает в первую очередь из неизменного иудейского мнения о христианстве, которое остается весьма неблагоприятным. Одним из последствий такого положения вещей является тот факт, что в иудейском дискурсе к христианам не относятся как к братьям, исповедующим веру в единого Бога. Эту точку зрения нельзя недооценивать, потому что, если формула, которую так часто повторяют некоторые христиане, имеет подлинное богословское значение и должна объединять последователей обеих религий, она должна быть хорошо понята, принята и употребляема обеими сторонами.

Могут ли недавние заявления подорвать диалог с иудаизмом?

Сближение с иудеями и их религией не может быть основано на произнесении дешевых комплиментов, не говоря уже об игнорировании или искажении христианского учения. Оно должно основываться на правде! Иначе это не принесет полезных результатов, а только деформацию, которая в наше время является проявлением иудаизации христианства, столь же опасной, как и иудаизирующие тенденции, которые имели место в первые века, с которыми боролись Отцы Церкви и ранние христианские апологеты и писатели. Здесь стоит процитировать слова святого Игнатия Антиохийского. «Нелепо призывать Иисуса Христа, а жить по-иудейски; ибо не в иудейство уверовало христианство, напротив, иудейство в христианство, в котором соединились все языки, уверовавшие в Бога» («Послание к магнезийцам», гл. 10).

Я думаю, что последователи иудаизма услышали в данном разъяснении нечто очень важное: они — наши братья, как и все другие люди, хотя братство с последователями иудаизма имеет для нас особые и уникальные аспекты. Вот почему вы должны правильно определить, что это такое, что это значит и что из этого проистекает. Следует также подчеркнуть, что «заявление о братстве» не может быть односторонним заявлением. Лишь тогда мы действительно братья, когда обе стороны говорят о братстве, признают его и вместе укрепляют и строят.

Отец Вальдемар Хростовский (Waldemar Chrostowski, р. 1951) — польский священник, библеист, доктор богословия, член комитета Польской академии наук по богословским наукам. С 1986 г. участвовал в работе подкомиссии, а затем — комиссии епископата Польши по диалогу с иудаизмом, в 1994-1996 гг. был ее вице-председателем. В 1990-2000 гг. входил в состав Международного совета Государственного музея Аушвиц-Биркенау. В 1991 г. стал одним из основателей Польского совета христиан и иудеев, которым руководил до 1998 г., с 1994 г. возглавил Институт католико-иудейского диалога.

среда, 16 января 2019 г.

Осквернение Храма Божия

Прискорбные обстоятельства — по сути, кризис — наших дней, когда к гетеродоксии и гетеропраксии относятся уже даже не с терпимостью, а с ликованием на церковных скамьях и с амвонов, а равно и на площади за стенами церкви — Иисус предсказал, может быть, в самых потрясающих словах за все время Своего служения.

Накануне горожане принимали Его как царя-победителя, который восстановит былую славу их державы. Затем, посетив храм и пробыв там довольно долго, Иисус бросает взгляд на это массивное сооружение и говорит ученикам Своим: «не останется здесь камня на камне; всё будет разрушено». (Мф. 24:2)

Для людей, вот-вот ожидавших возрождения царства Давидова, эти слова в лучшем случае были непонятны, в худшем — сокрушительны. Иерусалимский храм, за 40 лет превращенный Иродом в величественное произведение архитектуры, был не только одной из самых впечатляющих построек той эпохи, но и средоточием религиозной жизни и общей идентичности еврейского народа.

Предполагая или, может быть, надеясь, что Иисус говорит об отдаленном будущем, ученики спрашивают Его, когда же это случится.



Повторяющееся пророчество

В ответ Иисус приводит целый перечень событий, которые будут этому предшествовать: голод, войны и землетрясения. Всё это уже не раз случалось с людьми и может быть объяснено рационалистически, лишено какого-либо сверхъестественного значения. (Мф. 24:6-8)

Но в конце списка Он добавляет нечто такое, что ни с чем не спутал бы ни один иудей I века: «мерзость запустения». (Мф. 24:15) Это выражение употребил шестью сотнями лет ранее пророк Даниил, предсказывая богохульные действия сирийского царя. (Дан. 11:31)

В 167 г. до Р. Х. Антиох Епифан разграбил Иерусалим и осквернил храм, принеся там в жертву свинью на алтаре, возведенном в честь Зевса. Это вынудило иудеев прекратить храмовые жертвоприношения и вызвало восстание Маккавеев. То был переломный момент еврейской истории, известный тем, кто задавал вопросы Иисусу, так же, как нам сейчас известны Бостонская бойня и американская революция. [Бостонская бойня —  уличная стычка, произошедшая 5 марта 1770 г. в столице провинции Массачусетс-Бэй Бостоне между горожанами и английскими солдатами; один из кульминационных моментов противостояния Британии и ее североамериканских колоний, послуживший сигналом к столь же знаменитому «бостонскому чаепитию», а впоследствии и к войне за независимость США. Для русскоязычного читателя можно было бы сказать, например, что осквернение Храма в 167 г. до Р. Х. было известно современникам Христа в той же степени, в какой нам известны события 1917 г. — прим. пер.]

Иисус говорил ясно и четко: храм, вызывающий такое благоговейное восхищение Его учеников, вновь будет осквернен подобным же злодеянием. Но в отличие от пророчества Даниила предсказанное Иисусом исполнилось еще при жизни слышавших Его. В 70 г. по Р. Х. римские войска осадили Иерусалим, а затем разрушили храм и на его руинах установили имперские штандарты. (К слову, отстутствие упоминания об этом историческом событии в библейских текстах свидетельствует о раннем происхождении Нового Завета, то есть о том, что он был записан при жизни непосредственных свидетелей.)

Есть мнение, что «мерзость» относится также к некому эсхатологическому событию — богохульному поступку некой будущей харизматичной фигуры, который повлечет за собой период глобальных бедствий. Иисус мог предсказывать нечто связанное с восстановленным иудейским храмом, но возможно, что Его ответ относился к какому-то другому храму.

Другой храм

Войдя в Иерусалим, Иисус отправился в храм и тотчас возмутился тем, что там увидел: двор язычников был больше похож на дамасский базар. Площадка, где должны были молиться неевреи, была заставлена прилавками с товаром. Мало того: храмовые власти, те, кто должен был проверять животных, и купцы вступили в сговор с целью наживаться на верующих, чьи жертвы или монеты можно было счесть непригодными. (Мф. 21:12)

То, как отреагировал на это Иисус, перевернув столы меновщиков, вызвало общее замешательство, но слова его горького упрека — «дом Мой домом молитвы наречется» — эхом звучат по сей день. (Мф. 21:13)

В эпоху Церкви Божий дом построен из верующих, которые, как выразился Петр, «сами, как живые камни, [должны устроять] из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу Иисусом Христом». (1Пет. 2:4-6)

Будучи храмом Бога живого, христианская Церковь не является коммерческим предприятием — однако она уязвима для коммерческого давления. Как, например, ведут себя Церкви, столкнувшись с застоем или спадом в численности своих членов?

Прибегают ли они к «вау-фактору» в богослужении с приплясыванием под бубны «прославления» и к «актуальным» проповедям, за уши притянутым к библейским текстам — или сохраняют верность традиционным формам богопочитания?

Отступают ли они от исторического христианского учения, говорят о нем обтекаемо — или отважно и бескомпромиссно возвещают его?

Устраивают ли побольше вечеров с игрой в лото и молодежных мероприятий с пиццей, кока-колой и видеофильмами — или вкладываются в структурный, рассчитанный на всю жизнь человека процесс катехизации, призванный сформировать преобразующую своих членов общину христиан, подобных Христу?

Церковь, одержимая показателями Уолл-стрит — количеством клиентов, денег и зданий — и стратегиями Мэдисон-авеню — повышением релевантности и зрелищной ценностью — это Церковь, заполняющая свое священное пространство рыночным кичем. [Уолл-стрит — улица в Нью-Йорке, где расположено множество финансовых учреждений; на Мэдисон-авеню раньше находились офисы основных рекламных агентств США. — прим. пер.] Как и на храмовом дворе, куда 2000 лет назад пришел Иисус, здесь может быть полно народу, может бурлить активность, но на самом деле это лишь оскорбление очей Господних, место, где нет ни настоящей веры, ни настоящих верующих.

И наконец, есть еще третий храм, имеющий отношение к тому, о чем предупреждал Иисус, сидя на горе Елеонской.

И еще один храм

В тот же день, несколько раньше, к Иисусу обратилась группа религиозных лидеров и политических приверженцев действующей власти. Любопытное сочетание в одной команде фарисеев и иродиан — обычно две этих фракции противостояли друг другу — означало, что они что-то задумали. И в самом деле, не тратя даром времени, они задали Ему вопрос на засыпку: «Позволительно ли давать подать кесарю, или нет?» Если бы Он ответил «да», Ему приклеили бы ярлык предателя еврейского народа; скажи Он «нет» — ярлык врага государства; и тот, и другой ответ потенциально был связан с риском для жизни. (Мф. 22:15-17)

И, как обычно в подобных ситуациях, Иисус отвечает им вопросом на вопрос: «Кто изображен на государственных монетах?» Получив ответ, Он произносит в свою очередь то, от чего их пристально следящие за ним глаза лезут на лоб. (Мф. 22:19-21)

В достопамятной фразе Иисуса — «отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» — выражен двойной долг верности христианина. Как граждане Града Божия, живущие во граде человеческом, христиане должны уважать гражданского правителя и подчиняться ему: он — Божие орудие для сдерживания зла и вершения справедливости, и его изображение на монетах выражает его материальную власть над нами.

Но есть Владыка и иной, высший, Которому мы должны быть преданы. Его образ — не на государственных монетах, а в нас самих. Imago Dei — печать, обозначающая, что человечество принадлежит Богу. Из всех созданий только люди несут божественный образ разумной мысли, надежды, воображения, творчества, трансцендентных стремлений, философских вопросов и нравственного осознания; только люди связаны долгом с Тем, Чей образ в них запечатлен.
Imago Dei начертан на всех людях, но христиане несут на себе нечто большее — то, что Павел описал словами «Христос в вас»! Это — исполнение того, что Иисус обещал ученикам Своим: что Он будет жить в них посредством Святого Духа. (Кол. 1:27)

Павел сказал верующим Коринфа, что их тела — храм Божий, напомнив, что храм Его свят. К церковной общине, известной скорее своей плотской похотью, нежели воплощением добродетели, он обратил предупреждение: «ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства Божия не наследуют». (1Кор. 3:16; 6:9-19)

Эммануил (Бог-с-нами) живет в Своем народе, в совокупном теле Церкви и в личной жизни каждого верующего. Мы чтим Его и поддерживаем святость Его храма, в котором приносим себя как живую жертву, служа Ему своим умом, сердцами, душами и телами, как Он научил нас Своим Словом. И мы же оскверняем Его храм, когда наша привязанность к материальному успеху, уважению в обществе и чувственному удовлетворению приводит к возведению другого алтаря, соперничающего с Его алтарем — алтаря, посвященного нашему самовластному «я».

Типовое пророчество

На протяжении веков определение народа Божия было «плотским». При Ветхом Завете израильтян определяло обрезание плоти. При Новом Завете христиан определяют дела плоти — поведение и образ жизни, соответствующие учению Иисуса в личностной целостности, отражающей плоды Духа. Проблема в том, что, как показывают различные исследования на протяжении ряда лет, «плоть» большинства христиан не очень-то отличительна.

А это позволяет предположить, что в наши святилища проникло некое иное «благовестие» (мерзость) — говорящее, по выражению протестантского теолога Ричарда Нибура, о том, как «некий Бог без гнева приводит человека без греха в Царство Божие без суда с помощью Христа без креста».

Так что покуда христиане искали мерзость «где-то там», в неком человеке или организации за океаном или в далекой-далекой галактике, возможно, что Захватчик терпеливо, но уверенно строил себе резиденцию «где-то тут», где эту возможность меньше всего подозревали. А если так, то здесь мы видим хорошо знакомую нам типовую библейскую модель пророчества, которое призывает каждую общину и каждого верующего к серьезному испытанию совести.

Автор: Реджис Николл (Regis Nicoll) — инженер-ядерщик на пенсии, сотрудник Колсоновского центра христианского мировоззрения, автор книги «Почему Бог есть и почему это важно». Первая публикация (на англ. яз.): журнал «Crisis», 10 января 2019 г.