Марио Пальмаро – итальянский юрист, профессор биоэтики, католический апологет. Один и в соавторстве с журналистом Алессандро Ноччи написал более двух десятков книг, посвященных проблемам биоэтики, культуры, литературы. Активно полемизировал с идеями лаицизма, протестовал против навязывания в системе образования и в юриспруденции ЛГБТ-идеологии. Сотрудничал с газетами «Иль Фолио» и «Иль Джорнале», журналом «Студи католичи», вел на итальянском «Радио Мария» ежемесячную передачу «Встречи с биоэтикой».
В 2013 году Марио Пальмаро стал лауреатом премии «Вера и культура». В октябре того же года Пальмаро и Ноччи опубликовали статью «Нам не нравится этот Папа», в которой подвергли критике некоторые высказывания Папы Франциска, сочтя их опасно двусмысленными. После этого Пальмаро и Ноччи были уволены с «Радио Мария», прекратилось их сотрудничество с другими католическими СМИ и институтами. К тому времени Пальмаро был уже тяжело болен. Узнав об этом, 1 ноября Папа Франциск позвонил ему по телефону, заверил в своих молитвах и сказал: для него важно видеть критику в свой адрес, он понимает, что Пальмаро и Ноччи руководствуются любовью к Церкви. В ответ Пальмаро заверил Святого Отца в том, что всегда был сыном Церкви и сохранял полную преданность Папе; именно эта любовь и преданность и заставляют его высказывать свое суждение.
9 марта 2014 года Марио Пальмаро скончался после длительной болезни. Ему было 45 лет, у него остались жена и четверо детей.
Мы публикуем последнее интервью Марио Пальмаро: о критике Папы, о маргинализации традиционалистов, о том, почему Церковь не должна идти «вслед за духом этого мира» и о принятии собственной смерти.
Обращение к традиционалистам: распространяйте веру по миру
Упущенная возможность «лефевристов»
– Профессор Пальмаро, Вы (и те церковные круги, которые Вы в некотором смысле представляете) справедливо поддерживали усилия Папы Бенедикта привести в полное общение «раскольническое» движение лефевристов. В июле 2012 года, когда их генеральный капитул отверг предложения Святого Престола, каким был Ваш взгляд на происходящее? Что Вы думаете теперь о таком отношении?
– Хотя я никогда не принадлежал к Священническому Братству св. Пия X (FSSPX), основанному монсеньором Марселем Лефевром, несколько лет назад я имел счастье познакомиться с ним непосредственно. Вместе с журналистом Алессандро Ноччи мы решили пойти и увидеть этот мир своими глазами, а затем описать его в двух книгах и нескольких статьях. Я должен сказать, что у меня были разные предубеждения, которые оказались несправедливыми; я встретил очень хороших священников, монахинь и братьев, серьезно относящихся к католическому образу жизни, отличающихся открытостью и сердечностью. На меня произвела очень сильное и положительное впечатление фигура епископа Бернара Фелле, возглавляющего FSSPX – замечательного человека великой веры. Мы встретили мирян и священников, каждый день молящихся за Папу, даже если они его решительно критикуют, особенно в том, что касается литургии, религиозной свободы и экуменизма. Мы увидели множество молодых людей, множество монашеских призваний, много «нормальных» католических семей, посещающих приходы Братства. Священников в сутанах, идущих по улицам Парижа или Рима, останавливают люди, ищущие утешения и надежды.
Нам хорошо известно многообразие современной Церкви в мире. Можно сказать, что сегодня называть себя католиком – это не значит придерживаться католического учения. Широко распространена гетеродоксия, множество монахинь, священников и богословов открыто отрицают те или иные составные части католического вероучения. По этой причине мы спросили себя: как это возможно, что в Церкви находится место всем, но только не этим братьям и сестрам, ведущим католический образ жизни и полностью принимающим двадцать из двадцати одного Собора, имевшего место в истории Католической Церкви?
Когда мы работали над первой книгой, стало известно об историческом решении Папы Бенедикта XVI снять отлучение с епископов Братства. На тот момент оставался вопрос канонического урегулирования его положения. Папа Бенедикт решительно добивался этого примирения, и казалось, что осталось только определить детали. Я считаю, что понтификат Бенедикта был исторической возможностью для полного примирения, и просто стыдно, что этому поезду дали уйти. Я всегда утверждал, что FSSPX должно сделать все возможное для своей канонической регуляризации, но я бы также добавил, что Риму следует предложить монсеньору Фелле и его верным гарантии уважения и свободы, прежде всего – в том, что касается служения по старому обряду и сохранения вероучения, преподающегося в семинариях Братства – вечного вероучения.
Защитная агрессивность
– Нельзя сказать, чтобы теперь, при Папе Франциске, Бенедикт XVI пользовался его полной поддержкой. Пап следует принимать или «выбирать»? Что сегодня представляет собой папство?
– Тот факт, что Папа «нравится» людям, не имеет совершенно никакого значения с точки зрения двухтысячелетней логики Церкви: Папа – это викарий Христа на земле, он должен угождать Господу. Это означает, что осуществление им власти не абсолютно, оно подчинено учению Христа, хранимому Католической Церковью, ее Преданием, и питаемому благодатью при помощи таинств.
Это означает, что обычный католик может оценивать и критиковать даже самого Папу – при условии, что это происходит из любви к истине и что критерием оценки являются Предание и Магистериум. Когда тот или иной Папа противоречит своему предшественнику в вопросах веры и морали, он должен, вне всяких сомнений, быть объектом критики.
Мы должны отвергнуть как мирскую логику, при которой Папу оценивают по демократическим критериям одобрения со стороны большинства, так и искушение «папопоклонства», согласно которому «Папа всегда прав». Более того, за последние десятилетия мы привыкли критиковать многих Пап прошлого самым деструктивным образом, демонстрируя при этом недостаточно серьезные исторические познания. Хорошо, но тогда я не вижу, почему ныне правящий Папа, или Папы, правившие недавно, должны быть защищены от критики любого рода. Если можно оценивать Бонифация VII или Пия V, почему тогда нельзя Павла VI или Франциска?
Против модернизма
– В последнее время некоторые отмечали на интернет-сайтах и в журналах традиционалистов частые и сильные проявления агрессивности. Это правда? В чем причины этого? Что Вы об этом думаете?
– Проблемы с поведением у некоторых отдельных традиционалистов или в среде некоторых традиционалистских общин серьезны, это невозможно отрицать. Истина, которую провозглашают или защищают без любви, – это преданная истина. Христос для нас – «Путь, Истина и Жизнь», поэтому мы должны всегда брать пример с Него, а Он всегда был тверд в истине и непобедим в любви. Я думаю, что традиционалисты зачастую резки и полемичны по трем причинам: во-первых, это некий синдром изоляции, делающий их подозрительными и мстительными и проявляющийся в других личных проблемах. Во-вторых, это настоящий соблазн, в который определенные направления современного католичества вводят тех, кто знает вероучение Пап и Церкви до Второго Ватиканского Собора. И третье – это недостаток любви к этим братьям со стороны официального католичества. К ним относятся с пренебрежением, называя «традиционалистами» или «лефевристами» и забывая, что они всяко ближе к Церкви, чем могли бы быть представители других христианских конфессий и тем более – других религий. Официальная католическая пресса не уделяет ни строчки этой реальности – а она состоит из сотен священников и семинаристов – и при этом может предлагать целые страницы мыслителям, чьи взгляды даже отдаленно не похожи на католические.
– Комментируя инструкцию Ватикана по вопросу францисканцев Непорочной, Вы призвали монахов по совести отказаться от исполнения той ее части, которая касается литургии. В чем же тогда должно состоять послушание монахов своей духовной семье? Как Вы совмещаете отказ по требованию совести с традицией «Силлабуса»?
– Ситуация с францисканцами Непорочной представляется мне крайне прискорбной. Речь идет о распоряжениях, сделанных внешним управляющим и подтвержденных Римом в необычной спешке и с необъяснимой суровостью. Поскольку я хорошо знаю эту монашескую общину, я считаю данное решение совершенно неоправданным. Поэтому вместе с тремя другими учеными мы представили обращение к Ватикану.
Я напомню вкратце, что распоряжения «убирают» отца-основателя, запрещают всем священникам конгрегации служение по старому обряду, что находится в явном противоречии с установлениями, сделанными Бенедиктом XVI в его motu proprio «Summorum Pontificum». Вы правы: сопротивление приказу законных властей всегда является проблемой для христианина, особенно если речь идет о члене монашеской общины. Тем не менее, в данном случае есть несколько явно неприемлемых аспектов, и я считаю, что священникам из общины францисканцев Непорочной следует продолжать служить Мессу в экстраординарной форме (иными словами – по старому обряду), сохраняя тот биритуализм, который, как я знаю, был обычной практикой для братьев. Я бы еще добавил, что в Церкви, сотрясаемой тысячами проблем и восстаний, когда славные конгрегации вымирают из-за недостатка призваний, неприятно видеть, как францисканцев Непорочной преследуют подобным образом, поскольку у них, наоборот, множество призваний со всего мира.
– Каковы, на ваш взгляд, самые очевидные ограничения «соборного» (или, если угодно, «либерального») католичества? В чем его самые очевидные слабости?
– На мой взгляд, фундаментальной проблемой является его отношение к миру, отмеченное подчинением и зависимостью, как если бы Церковь должна была приспосабливать Себя к капризам людей, когда на самом деле мы знаем, что это человеку нужно измениться в соответствии с волей Христа, Царя истории и вселенной. Когда Пий X резко осудил модернизм, он хотел избавиться от этого смертельного для католичества искушения: менять доктрину, идя вслед за духом этого мира. Учитывая, что человечество стало жертвой процессов распада, начавшихся с Французской революцией (за которой последовали модерн и пост-модерн), Церковь даже больше, чем обычно, призвана противостоять духу этого мира. Но вместо этого многие решения, принятые Церковью в последние 50 лет, представляют из себя симптомы капитуляции перед ним: литургическая реформа, создавшая новую Мессу в расчете на современные представления за счет уничтожения обряда, сохранявшегося веками, привлекающая внимание к слову, собранию, участию и отказывающаяся от центрального места Жертвоприношения; подчеркивание всеобщего священства и снижение значимости священства служебного, дезориентировавшее целые поколения священников и приведшее к беспрецедентному кризису призваний; «священная» архитектура, создающая антилитургических чудищ; фактический отказ от Четырех Последних Вещей, в то время как вопрос спасения душ (и риск вечного осуждения) – это единственное, что имеет сверхъестественное значение и отличает Церковь от благотворительной организации, и так далее.
Стать святыми
– Верующие объединены в существенном и разделены по спорным вопросам. Каждый, тем не менее, призван оказывать уважение и помощь тем, кого одолевают страдания и тяготы жизни. Как меняются духовные переживания, когда жестокие страдания тянутся день за днем, как это случилось с Вами?
– Первое, чем потрясает болезнь, – это тем, что она приходит без всякого предупреждения и в то время, когда мы ее не ждали. Мы отданы на милость происходящего и ничего не можем с этим сделать. Тяжелая болезнь заставляет человека признать, что мы в самом деле смертны. Хотя смерть – это единственная вещь в мире, в которой можно быть уверенным, современный человек склонен жить так, как будто он никогда не умрет.
Заболев, ты впервые понимаешь, что жизнь на земле – лишь дуновение, ты с горечью признаешь, что не сделал из нее того шедевра святости, какого хотел Бог. Ты испытываешь глубокую тоску из-за того добра, которое мог бы сделать, и того зла, которого мог бы избежать. Ты смотришь на Распятие и понимаешь, что это – сердце веры; католичества не было бы без жертвы. Затем ты благодаришь Бога, что Он сделал тебя католиком, «так себе» католиком, грешником, но имеющим в лице Церкви заботливую Мать. Поэтому болезнь – это время благодати, но часто пороки и недостатки, сопровождавшие нас в жизни, остаются или даже усугубляются во время болезни. Как будто бы агония уже началась, и за судьбу моей души идет битва, ведь никто не может быть уверен в своем спасении.
С другой стороны, эта болезнь позволила мне узнать, что многие люди любят меня и молятся за меня; семьи вместе с детьми читают по вечерам Розарий за мое исцеление. У меня нет слов, чтобы описать, как прекрасно это осознание – это предвкушение любви Божьей и самой вечности. Самое тяжкое страдание, какое я испытываю, мне причиняет мысль о том, что мне придется покинуть этот мир, столь любимый мною и столь прекрасный, хотя и столь трагический; придется оставить многих друзей и родственников, но более всего – что мне придется оставить мою жену и детей, которые еще в нежном возрасте.
Иногда я представляю себе мой дом, мой пустой кабинет и жизнь, которая будет продолжаться там, хотя меня там больше не будет. Эта сцена причиняет боль, но она в высшей степени реалистична: она заставляет меня понять, насколько бесполезным служителем я был и что все книги, которые я написал, все конференции и статьи – не более, чем солома. Но я надеюсь на милосердие Господне и на то, что другие разделят часть моих надежд и битв и продолжат «древний поединок».
Первая публикация по-русски: К-портал
В 2013 году Марио Пальмаро стал лауреатом премии «Вера и культура». В октябре того же года Пальмаро и Ноччи опубликовали статью «Нам не нравится этот Папа», в которой подвергли критике некоторые высказывания Папы Франциска, сочтя их опасно двусмысленными. После этого Пальмаро и Ноччи были уволены с «Радио Мария», прекратилось их сотрудничество с другими католическими СМИ и институтами. К тому времени Пальмаро был уже тяжело болен. Узнав об этом, 1 ноября Папа Франциск позвонил ему по телефону, заверил в своих молитвах и сказал: для него важно видеть критику в свой адрес, он понимает, что Пальмаро и Ноччи руководствуются любовью к Церкви. В ответ Пальмаро заверил Святого Отца в том, что всегда был сыном Церкви и сохранял полную преданность Папе; именно эта любовь и преданность и заставляют его высказывать свое суждение.
9 марта 2014 года Марио Пальмаро скончался после длительной болезни. Ему было 45 лет, у него остались жена и четверо детей.
Мы публикуем последнее интервью Марио Пальмаро: о критике Папы, о маргинализации традиционалистов, о том, почему Церковь не должна идти «вслед за духом этого мира» и о принятии собственной смерти.
Обращение к традиционалистам: распространяйте веру по миру
Упущенная возможность «лефевристов»
– Профессор Пальмаро, Вы (и те церковные круги, которые Вы в некотором смысле представляете) справедливо поддерживали усилия Папы Бенедикта привести в полное общение «раскольническое» движение лефевристов. В июле 2012 года, когда их генеральный капитул отверг предложения Святого Престола, каким был Ваш взгляд на происходящее? Что Вы думаете теперь о таком отношении?
– Хотя я никогда не принадлежал к Священническому Братству св. Пия X (FSSPX), основанному монсеньором Марселем Лефевром, несколько лет назад я имел счастье познакомиться с ним непосредственно. Вместе с журналистом Алессандро Ноччи мы решили пойти и увидеть этот мир своими глазами, а затем описать его в двух книгах и нескольких статьях. Я должен сказать, что у меня были разные предубеждения, которые оказались несправедливыми; я встретил очень хороших священников, монахинь и братьев, серьезно относящихся к католическому образу жизни, отличающихся открытостью и сердечностью. На меня произвела очень сильное и положительное впечатление фигура епископа Бернара Фелле, возглавляющего FSSPX – замечательного человека великой веры. Мы встретили мирян и священников, каждый день молящихся за Папу, даже если они его решительно критикуют, особенно в том, что касается литургии, религиозной свободы и экуменизма. Мы увидели множество молодых людей, множество монашеских призваний, много «нормальных» католических семей, посещающих приходы Братства. Священников в сутанах, идущих по улицам Парижа или Рима, останавливают люди, ищущие утешения и надежды.
Нам хорошо известно многообразие современной Церкви в мире. Можно сказать, что сегодня называть себя католиком – это не значит придерживаться католического учения. Широко распространена гетеродоксия, множество монахинь, священников и богословов открыто отрицают те или иные составные части католического вероучения. По этой причине мы спросили себя: как это возможно, что в Церкви находится место всем, но только не этим братьям и сестрам, ведущим католический образ жизни и полностью принимающим двадцать из двадцати одного Собора, имевшего место в истории Католической Церкви?
Когда мы работали над первой книгой, стало известно об историческом решении Папы Бенедикта XVI снять отлучение с епископов Братства. На тот момент оставался вопрос канонического урегулирования его положения. Папа Бенедикт решительно добивался этого примирения, и казалось, что осталось только определить детали. Я считаю, что понтификат Бенедикта был исторической возможностью для полного примирения, и просто стыдно, что этому поезду дали уйти. Я всегда утверждал, что FSSPX должно сделать все возможное для своей канонической регуляризации, но я бы также добавил, что Риму следует предложить монсеньору Фелле и его верным гарантии уважения и свободы, прежде всего – в том, что касается служения по старому обряду и сохранения вероучения, преподающегося в семинариях Братства – вечного вероучения.
Защитная агрессивность
– Нельзя сказать, чтобы теперь, при Папе Франциске, Бенедикт XVI пользовался его полной поддержкой. Пап следует принимать или «выбирать»? Что сегодня представляет собой папство?
– Тот факт, что Папа «нравится» людям, не имеет совершенно никакого значения с точки зрения двухтысячелетней логики Церкви: Папа – это викарий Христа на земле, он должен угождать Господу. Это означает, что осуществление им власти не абсолютно, оно подчинено учению Христа, хранимому Католической Церковью, ее Преданием, и питаемому благодатью при помощи таинств.
Это означает, что обычный католик может оценивать и критиковать даже самого Папу – при условии, что это происходит из любви к истине и что критерием оценки являются Предание и Магистериум. Когда тот или иной Папа противоречит своему предшественнику в вопросах веры и морали, он должен, вне всяких сомнений, быть объектом критики.
Мы должны отвергнуть как мирскую логику, при которой Папу оценивают по демократическим критериям одобрения со стороны большинства, так и искушение «папопоклонства», согласно которому «Папа всегда прав». Более того, за последние десятилетия мы привыкли критиковать многих Пап прошлого самым деструктивным образом, демонстрируя при этом недостаточно серьезные исторические познания. Хорошо, но тогда я не вижу, почему ныне правящий Папа, или Папы, правившие недавно, должны быть защищены от критики любого рода. Если можно оценивать Бонифация VII или Пия V, почему тогда нельзя Павла VI или Франциска?
Против модернизма
– В последнее время некоторые отмечали на интернет-сайтах и в журналах традиционалистов частые и сильные проявления агрессивности. Это правда? В чем причины этого? Что Вы об этом думаете?
– Проблемы с поведением у некоторых отдельных традиционалистов или в среде некоторых традиционалистских общин серьезны, это невозможно отрицать. Истина, которую провозглашают или защищают без любви, – это преданная истина. Христос для нас – «Путь, Истина и Жизнь», поэтому мы должны всегда брать пример с Него, а Он всегда был тверд в истине и непобедим в любви. Я думаю, что традиционалисты зачастую резки и полемичны по трем причинам: во-первых, это некий синдром изоляции, делающий их подозрительными и мстительными и проявляющийся в других личных проблемах. Во-вторых, это настоящий соблазн, в который определенные направления современного католичества вводят тех, кто знает вероучение Пап и Церкви до Второго Ватиканского Собора. И третье – это недостаток любви к этим братьям со стороны официального католичества. К ним относятся с пренебрежением, называя «традиционалистами» или «лефевристами» и забывая, что они всяко ближе к Церкви, чем могли бы быть представители других христианских конфессий и тем более – других религий. Официальная католическая пресса не уделяет ни строчки этой реальности – а она состоит из сотен священников и семинаристов – и при этом может предлагать целые страницы мыслителям, чьи взгляды даже отдаленно не похожи на католические.
– Комментируя инструкцию Ватикана по вопросу францисканцев Непорочной, Вы призвали монахов по совести отказаться от исполнения той ее части, которая касается литургии. В чем же тогда должно состоять послушание монахов своей духовной семье? Как Вы совмещаете отказ по требованию совести с традицией «Силлабуса»?
– Ситуация с францисканцами Непорочной представляется мне крайне прискорбной. Речь идет о распоряжениях, сделанных внешним управляющим и подтвержденных Римом в необычной спешке и с необъяснимой суровостью. Поскольку я хорошо знаю эту монашескую общину, я считаю данное решение совершенно неоправданным. Поэтому вместе с тремя другими учеными мы представили обращение к Ватикану.
Я напомню вкратце, что распоряжения «убирают» отца-основателя, запрещают всем священникам конгрегации служение по старому обряду, что находится в явном противоречии с установлениями, сделанными Бенедиктом XVI в его motu proprio «Summorum Pontificum». Вы правы: сопротивление приказу законных властей всегда является проблемой для христианина, особенно если речь идет о члене монашеской общины. Тем не менее, в данном случае есть несколько явно неприемлемых аспектов, и я считаю, что священникам из общины францисканцев Непорочной следует продолжать служить Мессу в экстраординарной форме (иными словами – по старому обряду), сохраняя тот биритуализм, который, как я знаю, был обычной практикой для братьев. Я бы еще добавил, что в Церкви, сотрясаемой тысячами проблем и восстаний, когда славные конгрегации вымирают из-за недостатка призваний, неприятно видеть, как францисканцев Непорочной преследуют подобным образом, поскольку у них, наоборот, множество призваний со всего мира.
– Каковы, на ваш взгляд, самые очевидные ограничения «соборного» (или, если угодно, «либерального») католичества? В чем его самые очевидные слабости?
– На мой взгляд, фундаментальной проблемой является его отношение к миру, отмеченное подчинением и зависимостью, как если бы Церковь должна была приспосабливать Себя к капризам людей, когда на самом деле мы знаем, что это человеку нужно измениться в соответствии с волей Христа, Царя истории и вселенной. Когда Пий X резко осудил модернизм, он хотел избавиться от этого смертельного для католичества искушения: менять доктрину, идя вслед за духом этого мира. Учитывая, что человечество стало жертвой процессов распада, начавшихся с Французской революцией (за которой последовали модерн и пост-модерн), Церковь даже больше, чем обычно, призвана противостоять духу этого мира. Но вместо этого многие решения, принятые Церковью в последние 50 лет, представляют из себя симптомы капитуляции перед ним: литургическая реформа, создавшая новую Мессу в расчете на современные представления за счет уничтожения обряда, сохранявшегося веками, привлекающая внимание к слову, собранию, участию и отказывающаяся от центрального места Жертвоприношения; подчеркивание всеобщего священства и снижение значимости священства служебного, дезориентировавшее целые поколения священников и приведшее к беспрецедентному кризису призваний; «священная» архитектура, создающая антилитургических чудищ; фактический отказ от Четырех Последних Вещей, в то время как вопрос спасения душ (и риск вечного осуждения) – это единственное, что имеет сверхъестественное значение и отличает Церковь от благотворительной организации, и так далее.
Стать святыми
– Верующие объединены в существенном и разделены по спорным вопросам. Каждый, тем не менее, призван оказывать уважение и помощь тем, кого одолевают страдания и тяготы жизни. Как меняются духовные переживания, когда жестокие страдания тянутся день за днем, как это случилось с Вами?
– Первое, чем потрясает болезнь, – это тем, что она приходит без всякого предупреждения и в то время, когда мы ее не ждали. Мы отданы на милость происходящего и ничего не можем с этим сделать. Тяжелая болезнь заставляет человека признать, что мы в самом деле смертны. Хотя смерть – это единственная вещь в мире, в которой можно быть уверенным, современный человек склонен жить так, как будто он никогда не умрет.
Заболев, ты впервые понимаешь, что жизнь на земле – лишь дуновение, ты с горечью признаешь, что не сделал из нее того шедевра святости, какого хотел Бог. Ты испытываешь глубокую тоску из-за того добра, которое мог бы сделать, и того зла, которого мог бы избежать. Ты смотришь на Распятие и понимаешь, что это – сердце веры; католичества не было бы без жертвы. Затем ты благодаришь Бога, что Он сделал тебя католиком, «так себе» католиком, грешником, но имеющим в лице Церкви заботливую Мать. Поэтому болезнь – это время благодати, но часто пороки и недостатки, сопровождавшие нас в жизни, остаются или даже усугубляются во время болезни. Как будто бы агония уже началась, и за судьбу моей души идет битва, ведь никто не может быть уверен в своем спасении.
С другой стороны, эта болезнь позволила мне узнать, что многие люди любят меня и молятся за меня; семьи вместе с детьми читают по вечерам Розарий за мое исцеление. У меня нет слов, чтобы описать, как прекрасно это осознание – это предвкушение любви Божьей и самой вечности. Самое тяжкое страдание, какое я испытываю, мне причиняет мысль о том, что мне придется покинуть этот мир, столь любимый мною и столь прекрасный, хотя и столь трагический; придется оставить многих друзей и родственников, но более всего – что мне придется оставить мою жену и детей, которые еще в нежном возрасте.
Иногда я представляю себе мой дом, мой пустой кабинет и жизнь, которая будет продолжаться там, хотя меня там больше не будет. Эта сцена причиняет боль, но она в высшей степени реалистична: она заставляет меня понять, насколько бесполезным служителем я был и что все книги, которые я написал, все конференции и статьи – не более, чем солома. Но я надеюсь на милосердие Господне и на то, что другие разделят часть моих надежд и битв и продолжат «древний поединок».
Первая публикация по-русски: К-портал
Комментариев нет:
Отправить комментарий