Проповедь кард. Герхарда Мюллера в Курталене, 29 июня 2024 г.

Префект Конгрегации вероучения на покое и бывший председатель Папской комиссии «Ecclesia Dei» кардинал Герхард Мюллер совершил в субботу, 29 июня (праздник свв. апп. Петра и Павла) рукоположение пятерых диаконов и двух священников для Института Доброго Пастыря — общества апостольской жизни понтификального права, харизма которого предполагает совершение богослужений согласно традиционному Римскому обряду и обязанность заниматься «серьезной и конструктивной критикой» Второго Ватиканского Собора с тем, чтобы поспособствовать Апостольскому Престолу в его аутентичном толковании. Предлагаем читателям неофициальный перевод проповеди кард. Мюллера.

Сегодня Католическая Церковь с великой радостью празднует торжество апостолов Петра и Павла. Сам Господь строит Свою Церковь на скале в лице святого Петра, который объединяет всех христиан в исповедании Иисуса Христа, Сына Бога живого.

Это спасительное исповедание Слова Божьего, ставшего плотью во Христе, возможно только в том случае, если божественная миссия апостолов продолжается и после их смерти, и если их власть продолжает осуществляться во имя Христа. Послание Римской Церкви к христианам Коринфа, приписываемое Клименту, третьему епископу на кафедре Петра в Риме, свидетельствует об апостольской преемственности епископов.

Их учительская и пастырская власть осуществляется главами Церкви, которые были рукоположены Самим Богом в служители Христа в силе Святого Духа через возложение рук и молитву апостолов и их преемников (Деян. 20:28). Новые служения епископов и священников, уже упоминавшиеся в ранней Церкви наряду с апостолами (Деян. 15:6, 22; Деян. 20:17, 28; Тит. 1:6–9), которым помогают диаконы (Деян. 6:2–6; Фил. 1:1; 1Тим 3:1–13; 5:17–22), образуют три степени единого таинства, о чем ясно свидетельствует апостольское предание Ипполита Римского на рубеже III века.

Святой епископ Игнатий из Антиохии, где трудились Петр и Павел (Гал. 2:11) и где ученики впервые были названы христианами (Деян. 11:26), уже в начале II века свидетельствовал о необратимости развития трехчастного рукоположенного служения, говоря так:

«Все последуйте епископу, как Иисус Христос — Отцу, а пресвитерству, как апостолам. Диаконов же почитайте как заповедь Божью… Где будет епископ, там должен быть и народ, так же, как где Иисус Христос, там и Католическая Церковь». (Послание к смирнянам 8:1–2).

Подобно апостолам, епископы и их преемники выполняют миссию Христа в Церкви, доколе Он придет вновь, как учителя веры, раздаятели благодати в таинствах и пастыри по сердцу Иисуса (1-е послание Климента 42–44; «Lumen gentium» 28).

Епископы, священники и диаконы внутренне наполняются Божьей благодатью через Святого Духа, чтобы они могли быть «добрыми служителями Христа» (Флорентийский собор, Декрет для армян. DH 1326). И эта благодать рукоположения передается через видимый и действенный знак. Святой Павел увещевает своего ученика, соработника и преемника в апостольском служении (Тимофея) в следующих выражениях:

«Напоминаю тебе возгревать дар Божий, который в тебе через мое рукоположение» (2Тим 1:6; ср. 1Тим 4:14). Чтобы устранить все сомнения относительно материи и формы таинства священства, Папа Пий XII, наделенный «высшей апостольской властью», определил следующее: единственная материя возведения в сан диаконства, священства и епископата заключается в возложении рук, форма же — это молитва посвящения, которая определяет эту материю, посредством которой осуществляются та́инственные эффекты, а именно власть освящения и благодать Святого Духа (см.: Апостольская конституция «Sacramentum Ordinis». DH 3859).

Папа специально добавляет, что это относится ко всем обрядам вселенской Церкви, то есть, очевидно, и к западному латинскому обряду на этапах его развития как до, так и после литургической реформы Второго Ватиканского Собора.

Это подводит меня к разговору с высокопоставленным представителем римской Дикастерии богослужения. Я всё еще был тронут верностью 20 000 молодых католиков, с которыми мне довелось совершить Святую Мессу в чудесном Шартрском соборе в понедельник по Пятидесятнице, когда он возразил, что это отнюдь не повод для радости, поскольку Святая Месса совершалась по старому экстраординарному латинскому обряду. Действительно, некоторые видят в старом обряде Святой Мессы бо́льшую опасность для единства Церкви, чем в перетолковании Символа Веры или даже в том, чтобы Святой Мессы не было вовсе. Они интерпретируют предпочтение древнего обряда как проявление стерильного традиционализма, более заинтересованного в театральности литургии, чем в живом общении с Богом, которое она передает.

Я ответил, что для меня как бывшего профессора догматики содержание таинств, res sacramenti, важнее второстепенной по отношению к нему ритуальной формы, или, точнее говоря, обрядов, интерпретирующих видимый знак, который состоит из формы и материи.

Ведь богооткровенное учение веры и содержание таинств даны Церкви неотъемлемым и неизменным образом, в то время как существует законное разнообразие богословских школ и литургических обрядов. Тем, кто любит ссылаться на II Ватиканский Собор, чтобы обвинить других в дособорном менталитете, следует сначала прислушаться к предостережениям Собора, который в Декрете об экуменизме говорит следующее:

«Храня единство в необходимом, все в Церкви, согласно служению, данному каждому, пусть сохраняют надлежащую свободу: как в различных формах духовной жизни и дисциплины, так и в разнообразии литургических обрядов и даже в богословской разработке истины Откровения; однако во всём пусть они лелеют любовь. Действуя таким образом, они изо дня в день всё полнее будут являть истинную кафоличность, а вместе с тем и апостольство Церкви («Unitatis redintegratio» 4).

В этот святой час, когда пять молодых людей рукополагаются в диаконы, а два диакона — в священники, давайте поразмышляем о главном.

Дорогие кандидаты к та́инственному рукоположению! Давайте посмотрим на Самого Иисуса, проповедника приходящего к нам Царства Божьего, Первосвященника нового завета, доброго Пастыря, который отдает свою жизнь за своих овец. Только прославленный Господь на небесах может сделать вас Своими представителями в силе Своего Святого Духа, чтобы — каждый сообразно своему сану — вы могли служить спасению и искуплению верных Его властью, через Божественное Слово и таинства Его благодати.

Учитывая ограниченные возможности человеческой природы и недостатки в воспитании нашего характера, каждый, кто лично и конкретно призван Христом к этому высокому служению, может захотеть отчаяться или малодушно убежать.

Святой Павел, которого мы вспоминаем вместе со святым Петром, боролся со своими человеческими слабостями и снова и снова просил Господа удалить это жало из его плоти. Единственный ответ, который он получил, гласил: «Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи» (2Кор 12:9) И поэтому мы хотим следовать его апостольскому примеру, ежедневно молясь вместе с ним: «Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силен» (2 Кор 12:10).

Члены Церкви, от мирян и монашествующих до священников и епископов, могут разочаровать нас, пока они еще находятся в паломничестве своей жизни. И в свою очередь, несмотря на наши лучшие намерения, мы тоже можем разочаровать других и стать для них источником раздражения из-за наших грехов и небрежения. Зримое преобладание зла в мире, высокомерный жест превосходства современного неверия, равнодушие многих к смиренной любви Иисуса могут лишить нас того юношеского энтузиазма, который побудил нас шагнуть к Божьему алтарю и произнести свое «Adsum». Если мы не станем просить о даре крепости, о котором святой Августин написал целую книгу против полупелагиан, наша преданность и готовность к самопожертвованию могут обернуться горечью и цинизмом.

В разгар Нероновых гонений, о которых с ужасающими подробностями повествует римский историк Тацит, Петр писал из Рима преследуемым Церквам в Асии. Как их брат в апостольском служении, он обращался, в частности, к священникам: «Пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду; и когда явится Пастыреначальник, вы получите неувядающий венец славы». (1Пет. 5:2–4).

А всем верным, вернувшимся словно заблудшие овцы ко Христу, «Пастырю и Блюстителю душ ваших» (1 Пет. 2:25), святой Петр, на котором Господь постоянно созидает Свою Церковь, чтобы ее не одолели врата ада, говорит: «Все заботы ваши возложи́те на Него, ибо Он печется о вас. Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить. Противостойте ему твердою верою, зная, что такие же страдания случаются и с братьями вашими в мире. Бог же всякой благодати, призвавший нас в вечную славу Свою во Христе Иисусе, Сам, по кратковременном страдании вашем, да совершит вас, да утвердит, да укрепит, да соделает непоколебимыми. Ему слава и держава во веки веков. Аминь» (1Пет. 5:7–11).

Запрет традиционной латинской Мессы есть злоупотребление церковной властью, а неподчинение ее запрету в действительности не составляет непослушания

1. Традиционная римская литургия Мессы была литургией наших католических предков. То была форма Мессы, посредством которой было просвещено Евангелием большинство европейских народов (кроме некоторых восточноевропейских стран, а также Амвросианского и Мосарабского обрядов), все народы Америки и большинство народов Африки, Азии и Океании.

2. «То, что было священным для предыдущих поколений, остается священным и великим и для нас» (Папа Бенедикт XVI).

3. «Проблема нового Миссала заключается в разрыве с непрерывной в своем последовательном движении — как до Пия V, так и после него — историей, и в создании полностью новой книги, пусть и из старого материала» (кардинал Йозеф Ратцингер).

4. Появление нового Миссала «сопровождалось запретом предшествовавшего. Вид этого запрета полностью чужд для истории церковного права и литургии» (кардинал Йозеф Ратцингер).

5. «Я могу, опираясь на знание соборных дебатов и еще раз перечитанные речи отцов Собора, с уверенностью сказать, что так <т. е. провести реформу в том виде, как она представлена в новом Миссале> не было задумано» (кардинал Йозеф Ратцингер).

6. Традиционная римская литургия Мессы была литургией всех известных нам святых латинского обряда на протяжении по крайней мере последнего тысячелетия; следовательно, ей больше тысячи лет. Хотя ее обыкновенно называют «Тридентской» Мессой, в точности та же форма Мессы уже была в употреблении за несколько веков до Тридентского Собора, и Собор этот указал лишь облечь сию досточтимую и доктринально несомненную форму литургии Римской Церкви в канон.

7. Традиционная римская литургия Мессы находится в самом ближайшем родстве с восточными обрядами, свидетельствуя о повсеместном и беспрерывном литургическом законе Церкви: «В Римском Миссале святого Пия V, как и в различных восточных литургиях, находятся прекрасные молитвы, которыми священник выражает глубочайшие чувства и почтительное смирение перед святыми тайнами: они выражают самую сущность того, чем является Литургия» (Папа Иоанн Павел II).

8. Следовательно, Папа и епископы не обладают властью запретить или ограничить столь досточтимую форму Святой Мессы, которую на протяжении более чем тысячи лет совершали святые, точно так же, как Папа и епископы не были бы властны запретить или существенно реформировать досточтимую форму Апостольского или Никео-Константинопольского символа веры, — именно в силу их досточтимого, непрерывного и тысячелетнего употребления.

9. Подчинение неправомочному запрету сей досточтимой формы Мессы святых, изданному, увы, нынешними духовными лицами в пору беспрецедентного церковного кризиса, составляло бы ложное послушание.

10. Неподчинение запрету традиционной Мессы само по себе не делает кого-либо схизматиком, если только он по-прежнему признаёт Папу и епископов, сохраняет уважение к ним и продолжает за них молиться.

11. Тот, кто формально ослушивается столь неслыханного запрета на неотъемлемое наследие Римской Церкви, на самом деле подчиняется Католической Церкви всех веков и всем Папам, которые с усердием служили эту досточтимую и облеченную каноном форму Мессы и повелевали сохранять ее.

12. Нынешний запрет традиционного обряда Мессы — явление временное, и оно прейдет. Римская Церковь переживает ныне своего рода литургическое изгнание, сиречь традиционная латинская Месса изгнана из Рима; но несомненно, что изгнание сие однажды подойдет к концу.

13. Поскольку традиционная латинская Месса непрерывно была в употреблении на протяжении более чем тысячи лет, освященная всеобщим признанием в течение долгого времени со стороны святых и Римских Понтификов, она относится к неотъемлемому наследию Римской Церкви. А значит, Римские Понтифики однажды, вне всякого сомнения, снова признают и восстановят употребление традиционной литургии Мессы.

14. Будущие Папы возблагодарят всех тех священников и верных, что в трудную пору, невзирая на все давление и ложные обвинения в непослушании, в духе искренней любви к Церкви и к чести Святого Престола, хранили великое литургическое сокровище традиционной Мессы и передавали его грядущим поколениям.

29 июня 2023 г. — в торжество свв. апостолов Петра и Павла

+ Афанасий Шнайдер, епископ-помощник Архиепархии Пресвятой Девы Марии в Астане

Париж–Шартр: древний обряд пользуется популярностью у молодежи

Луизелла Скросати, La Nuova Bussola Quotidiana

Несмотря на ограничения, молодое поколение настолько привлекает традиционная литургия, что «историческое» французское паломничество вынуждено закрыть регистрацию: не хватает мест. Среди молодёжи также много участников ВДМ. Цифры и средний возраст говорят сами за себя: традиция — это не indietrismo, это будущее.

Прим. пер.: «indietrismo» — итальянское слово, которым Папа Франциск неоднократно называл приверженность к католической Традиции в целом и традиционной литургии в частности; его можно перевести как «ретроградство».

Французскому молодежному паломничеству Париж–Шартр, организованному Ассоциацией «Notre–Dame de Chrétienté», уже сорок лет. И в этом году впервые организаторам пришлось с неохотой объявить, что они больше не могут принимать заявки на участие. Переизбыток желающих. Осталось еще несколько мест в возрастной группе 13–17 лет, но реальность, пишут организаторы, безжалостна: «размер бивуаков, количество палаток, которые можно там установить, длина движущейся колонны, время прохождения которой превысит 2 часа, слишком сильно задержит прибытие последних паломников».

Колонна из 16 000 молодых паломников и четыре поезда, забронированные для обратного пути в Париж: так выглядит сегодня историческое паломничество, которое без особого шума началось в 1983 году как паломничество Центра Анри Шарлье, знак католической и обладающей монашеской душою Франции, которая хочет ответить на дехристианизацию и беспощадную секуляризацию. Уже два года спустя паломники смогли вой­ти в Шартрский собор, чтобы отслужить там заключительную Мессу. После кризиса, связанного с епископскими рукоположениями монс. Марселя Лефевра, двери собора оставались закрытыми до 1989 года, когда Иоанн Павел II в своем motu proprio «Ecclesia Dei afflicta» признал, что в Церкви есть место для этой реальности, полной молодых семей, привязанных к древнему римскому обряду.

С тех пор, как на Мессу по древнему обряду были наложены новые ограничения, число участников паломничества увеличилось в разы. Эффект «Traditionis Custodes»? Возможно. В любом случае, именно «эффект Гамалиила» должен заставить церковные власти задуматься и пересмотреть свои действия, чтобы не оказаться борющимися с Богом. Тем более, что опрос, проведенный ежедневной газетой «Ла Круа» (см. здесь и здесь), показал, что среди 30 000 молодых французов, которые примут участие в следующем Всемирном дне молодежи в Лиссабоне, почти 40% ценят Мессу по древнему обряду; столько же считают, что она их не привлекает, но они не против нее, и только 12%, похоже, усвоили стигматизацию indietrismo, считая, что древний обряд — это бесполезный возврат к прошлому. Это для тех, кто смотрит только на цифры; но если кто‑то хочет уловить реальность, что не помешало бы, ему достаточно поговорить с этими молодыми людьми — как поступил Матье Лассерре для французской католической газеты.

Жанна — 28‑летняя мать, она не из традиционалистской семьи, но ей нравится Месса по древнему римскому обряду, потому что она испытывает «чувство присутствия Христа. Я забываю, кто такой священник, его личность отходит на второй план, и я обращаюсь к главному». Хорошее подспорье в борьбе Папы Франциска против клерикализма. Но есть и еще что‑то, что привлекает людей к древней Мессе, как объясняет Элоди: «Я молюсь по миссалу моей прапрабабушки. У меня такое впечатление, что я сама становлюсь продолжением корней Церкви и всех великих святых, которые молились этими же словами».

Историк католицизма Поль Эйрьо так объясняет успех латинской Мессы среди молодого поколения: «Тридентский обряд интересен тем, что предлагает полный пакет, который кажется эффективным. Это музыкальная и ритуальная согласованность, с гарантией стабильности форм, независимо от места. И это работает, потому что этот набор толкуется в связи с определенным видением Церкви и мира. Здесь есть очень структурирующее измерение, сопряженное с политическим, духовным, теологическим и философским воспитанием, и измерение абсолютное, присущее именно молодежи».

Стабильность, последовательность, ви́дение, абсолют — мощные противоядия против колеблющейся и жидкой «культуры» релятивизма, в которой этим молодым людям явно не по себе. И они ищут что‑то другое: что‑то иное, а не продолжение мира сего, лишь прикрытое духовностью. Эти аспекты сам Эйрьо признает привлекательными даже для тех молодых людей, которые оставили практику веры. Пусть и не без оправданной осторожности, но факт, что общины, связанные с древним обрядом, очень открыты для «внешних»: «Эта динамика не нова, но прежде ее недооценивали. Сейчас происходит гибридизация между традиционной и нетрадиционной молодежью».

Интересен и тот факт, что у этих молодых людей не возникает проблем с посещением как древнего, так и реформированного обряда. Эта зафиксированная «литургическая текучесть», однако, не является индифферентизмом, потому что эти молодые люди склонны сохранять определенные элементы древнего обряда, которые они научились ценить. Например, принятие причастия на коленях и в уста. Оживает ли упраздненное Папой намерение «Summorum Pontificum» в молодых людях?

И речь не только о литургической чувствительности. Молодые люди, которые поедут на следующий ВДМ, демонстрируют тенденцию, противоположную предшествующим поколениям, и выглядят явно более «консервативными» (на самом деле этот термин идеологизирован и не способен «учесть многочисленные аспекты жизни веры», пишет Жером Шапюи) и воинствующими: «Эта молодежь ВДМ участвует не только в жизни Церкви, но и в жизни общества, часто — рядом с самыми бедными. Она обучается интеллектуально». Это очень живая реальность, решительно отличающаяся от того, что представляется по большей части как мир ностальгирующих, находящихся несколько на обочине церковной жизни людей.

Даже социолог Янн Резон дю Клюзьу вынужден признать, что «как ни удивительно, опрос показывает силу консерватизма среди молодых католиков». Впрочем, удивительно это только для тех, кому пришлось ждать результатов опроса, чтобы понять особенности реальности, которую они уже имели перед глазами.

Интересен и еще один элемент: «Новый факт: молодые „правые“ католики имеют более воинствующий опыт, чем те, кто относит себя к центристам или левым. Они позволяют себе вести консервативные сражения, например, проводя кампании по вопросам биоэтики (35%) или сексуальной морали (32%)», — объясняет далее дю Клюзьу. «Учитывая, насколько высоко в обществе по-прежнему ценятся социальные изменения, этот консерватизм делает их не стражами установленного порядка, а — парадоксальным образом — протестующими». Это очень отличается от того, что французский социолог называет левоцентристским и экологическим поколением, само себя описывающим как «поколение Папы Франциска», отличающимся бо́льшим конформизмом.

И все же этот дух соперничества, характерный для «правых» молодых людей, не ведет их к анархии, а еще больше привязывает их к институту: «среди различных предложенных ответов, представление о Церкви, получившее наибольший консенсус, — это представление о Церкви, которая в обществе должна быть „маяком, указывающим путь во тьме“ (59%)». Эти молодые люди, очевидно, согласны с тем представлением, которое имел о своей Церкви и ее пастырях Сам Иисус. И именно по этой причине, «как только речь заходит о позициях, более соответствующих Магистериуму, их всегда поддерживает большинство правых, в то время как левые занимают более отстраненную позицию». Напротив, только 7% определяют Церковь как «полевой госпиталь».

Например, по вопросу о роли женщин в Церкви 64% решительно не приемлют женского диаконата и священства. И целых 33% утверждают, что они чувствуют себя более чем признанными в Церкви, в то время как именно гражданское общество не защищает их как матерей семейств.

Снимаем шляпу (chapeau) перед честностью редакции «Ла Круа». Это реальность, это будущее. Смогут ли наши пастыри рано или поздно примириться с тем, что Дух действует в Церкви? Святой Дух, а не дух Собора.