Великолепное полотно кисти фламандского художника, ревностного католика Питера Пауля Рубенса (1577-1640), написанное в ту самую пору, когда Лойола был причислен к лику святых, живо улавливает многие черты Игнатия, придавшие величие и ему самому, и его ордену.
Он показан здесь взирающим на небеса в молитвенном размышлении, ожидающим света воли Божьей, водительства и силы Святого Духа. Вне всякого сомнения, здесь есть отсылка к «Духовным упражнениям», в которых на основе собственной глубокой духовной жизни и опыта руководства другими Игнатий сформулировал ряд правил, позволяющих христианам различать глас Божий и перечащие ему голоса мира, плоти и диавола – дал очень важный инструмент в руки живущих в эпоху, раздираемую протестантским мятежом, против которого иезуиты сражались с усердием, высшею кульминацией которого стала поразительная стойкость воинства иезуитских мучеников в Англии времен Елизаветы I.
Лицо святого Рубенс изображает спокойным и решительным; он намерен совершать то, чего желает Бог, так, как Он этого желает, и тогда, когда Он этого желает. Здесь нет ни возбужденной поспешности того, кто с ложным рвением бросается в свалку сломя голову, ни малодушной неуверенности того, кто сомневается, юлит или отшатывается в страхе перед болью и тяготами. Святой исполнен духа христианского рыцарства и готов выйти с оружием в руках против целого моря невзгод. Он упоен покоем, ибо пьет из самого его источника – «в воле Его наш покой», как пел Данте – и потому сам может излучать его, светя другим, привлекая их следовать за собою в дружбе – общении, обществе – Иисуса. Токая кисть Рубенса позволяет нам также увидеть то, как сочетаются в нем сокрушение в собственных грехах и скорбь о печальном состоянии других, в особенности – еретиков, схизматиков, неверных и язычников, тех, ради чьего обращения он сам и его духовные сыны будут трудиться до изнеможения.
Игнатий стоит у алтаря, одетый в священнические облачения, ибо воистину он был священником Бога Всевышнего и ежедневно приносил ту бескровную Жертву, которою свершилось наше искупление. Не обладая репутацией великих литургистов, иезуиты при том всегда понимали, что Пресвятая Евхаристия и есть тот пламенный очаг любви, что движет всеми нашими молитвами и трудами. И для Игнатия священная литургия была действительно «источником и вершиной» всей его христианской жизни. То, что Рубенс изобразил Игнатия в богатых ризах из красной, расшитой золотом парчи – то злато царского достоинства и красный цвет жертвенного свидетельства и пламени Духа Святого – вещает громогласно: нет ничего важней, нет ничего ценнее, нежели почитание Бога, чему и должно быть посвящено у нас всё лучшее и самое красивое. Подобный недвижному мрамору алтаря, святой стоит, непоколебим в католической вере, к защите которой он призван.
И всё это свершается, как и гласит девиз, начертанный в книге на алтаре, «Ad majorem Dei gloriam», «к вящей славе Божией». Здесь уж никак не спутаешь, кто ставится на первое место – тварь или Творец, Слово или мир. Бог – первоначало и конечная цель, Тот, Кому мы обязаны своим существованием, своей жизнью, своим усыновлением и вечным своим блаженством. Ничто и никто не вправе отрицать Его верховенство; все мы – Его слуги, сыны рабы его, и соответственно сему должны и поступать, и мыслить.
Увы, в сравнении со св. Игнатием и множеством благородных иезуитов, шедших по его стопам, современная Церковь являет нам непрекращающийся и, похоже, всё нарастающий позор, ибо мы видим многочисленных и влиятельных иезуитов, предавших всё, за что стоял их основатель. Вместо того, чтобы смиренно поддержать богатую смыслами ткань римо-католического богослужения, соткавшуюся под руководством Божественного Провидения, иезуит Йозеф Юнгман проложил путь к безжалостному его уничтожению. Говоря языком Рубенса, он заменил барочную парчу полиэстеровыми тряпками.
Вместо того, чтобы бороться против заблуждений дарвинистского эволюционизма, иезуит Пьер Тейяр де Шарден принял его как новую парадигму католичества, согласно которой Церковь и ее учение подчинены духу времени и космическому развитию.
Вместо того, чтобы противостоять пагубной ошибке консеквенциализма («цель оправдывает средства»), иезуит Йозеф Фухс десятилетиями пропагандировал ее в Папском Григорианском университете, отравив целые поколения специалистов по моральной теологии – тех самых, что ведут сегодня нечестивую войну против учения Церкви о браке, семье и вопросах жизни, а особенно – против фундаментального представления о поступках, дурных по существу, то есть дурных всегда и везде по самой своей природе.
Вместо того, чтобы служить своими немалыми талантами обращению и исцелению практикующих гомосексуалистов, разрушающих самих себя и вредящих общему благу, иезуит Джеймс Мартин сеет нравственное смятение и разврат в церковных кругах, творя дела тем паче дьявольские, чем более изысканные слова о здравом смысле, умеренности и «милосердии» звучат из его уст.
А главное – вместо того, чтобы утверждать братьев в единой истинной вере, воспринятой от Апостолов, переданной Отцами, выраженной Учителями, пережитой мистиками, засвидетельствованной кровью мучеников-иезуитов и подтвержденной в каждом поколении вековечным Учительством, иезуит Хорхе Бергольо являет миру беспрецедентное зрелище Папы, сеющего неуверенность касательно католических догматов и сомнения касательно католической нравственности, играющего на руку глобальному секуляризму и распутству современного Запада. Вместо того, чтоб Церковь обращала мир, мы видим Церковь, обращаемую миром. Всё это – прямая и полная противоположность подлинному св. Игнатию Лойоле, который бы изгнал из Общества всех вышеупомянутых, после чего инициировал бы против них процесс экскоммуникации.
Так пусть же могучий святой Контрреформации, отец, руководитель и образец столь многих святых, ходатайствует за израненную Церковь на земле, и в особенности за свой сбившийся с пути орден, дабы тот был восстановлен в правоверии и святости ad majorem Dei gloriam!
Питер Квасьневский
Первая публикация (на англ. яз.): «LifeSite», 31 июля 2018 г.
Комментариев нет:
Отправить комментарий