Знамена Лепанто

3 сентября этого года был обнаружен хорошо сохранившийся под слоем льда британский исследовательский корабль, затонувший в Арктике в 1840-х во время экспедиции по поискам Северо-Западного Прохода. Бомбардир «Террор» принадлежал к числу кораблей, атаковавших в 1814 году балтиморский форт Мак-Генри: посвященное этому эпизоду англо-американской войны стихотворение легло в основу национального гимна США «Знамя, усыпанное звездами». Само знамя, реявшее над фортом Мак-Генри, стало светской святыней и ныне выставлено со всем подобающем почтением в Национальном музее американской истории в Вашингтоне. Вообще-то знамен было два (одно предназначалось для ненастной погоды), но официальный статус имело одно, размером 30 на 42 фута – достаточно крупное, чтобы его издалека мог разглядеть приближавшийся британский флот. Сшила его Мэри Пикерсгилл, дочь той самой Ребекки Янг, что в свое время изготовила «континентальный флаг» – первый национальный флаг будущих Соединённых Штатов Америки (не путать с Бетси Росс – легендарной швеей, годом позже создавшей первый флаг с тринадцатью звездами). 37-летней вдове помогала ее 13-летняя дочь Каролина, чернокожая служанка-ученица по имени Грейс Уишер и две племянницы. Работа заняла около семи недель; началась она дома, а потом ткань пришлось расстелить на полу старой пивоварни. Стоимость флага в пересчете на нынешние деньги составила около 6 тысяч долларов. Его реставрация, начавшаяся в 1998 году и включающая исправление результатов неудачной попытки 1914 г., обошлась в 7 миллионов, плюс еще порядка 10 миллионов долларов ушло на музейные нужды.

Не будем преуменьшать значение Балтиморского боя, но сражение при Лепанто числится среди величайших морских битв всех времен, а в некотором смысле может быть названо самой важной из них. Без него не было бы ни Трафальгара, ни Ютландии, ни залива Лейте; скорее всего, именно оно дало возможность сохраниться всему, называется у нас «цивилизация». Будь затоплен христианский флот 7 октября 1571 года у берегов западной Греции – не было бы нас самих; эти слова не были бы написаны на английском языке, и не было бы университетов, прав человека, священного таинства брака, современной науки, прав женщин, справедливого суда и нравственности в том виде, как она высечена на скрижалях Моисея и воплощена во Христе.

Над Лепанто реяло много знамен. Большое знамя с изображением Распятого Христа было подарком Папы Пия V дону Хуану Австрийскому. Один из адмиралов, Джанандреа Дориа (внучатый племянник Андреа Дориа, с которым его часто путают) выбрал своим знаком изображение Гваделупской Богородицы, явившейся в Мексике всего сорок лет назад. Тамошний епископ заказал пять копий Ее чудесного образа, и каждой из них прикоснулись к оригиналу – плащу (tilma) Хуана Диего Куаухтлатоатцина. Одну из копий преподнесли испанскому королю Филиппу II, а тот, в свою очередь, вверил ее на время битвы адмиралу Дориа. И было также шелковое знамя османского адмирала Али-паши, длиной в шестнадцать футов, украшенное стихами из Корана и изображением зульфикара – меча с раздвоенным лезвием, которым, как говорят, пользовался для своих массовых убийств Магомет; имя Аллаха было вышито на этом замени золотом 29 800 раз.

Источники, по которым историки военно-морского дела могут изучить это сражение, весьма подробны. Пожалуй, самые литературные воспоминания о ней оставил Сервантес, героически бившийся при Лепанто несмотря на жестокую лихорадку и раны; в тот день 7 октября будущий автор «Дон Кихота» лишился возможности владеть левой рукой. Папа св. Пий V не делал записей об изумительном виде́нии, что было ему в тот день: находясь в церкви Санта-Сабина и обсуждая административные вопросы со своим советником Бартоло Бусотти, Папа узрел происходящее и объявил о победе за девятнадцать дней до того, как с вестями о ней в Рим прибыл гонец венецианского дожа Мочениго: «Отложим дела и преклоним колени, благодаря Бога, ибо Он даровал нашему флоту великую победу». Пятью годами позже скончался астроном и географ Луиджи Лилио. Он был главным архитектором григорианской календарной реформы, осуществленной в 1582 г. Он и другие искусные умы рассчитали, на основе свидетельств очевидцев и зная меридианы Рима и острова Курзола, что это откровение было дано Папе в тот самый миг, когда дон Хуан выбежал из квартердека, чтобы отбить пошедших на абордаж турок, а Марко Антонио Колонна и маркиз де Санта-Крус атаковали с борта и кормы османскую галеру «Султана».

Хотя в 1529 году под воротами Вены мусульмане были разгромлены, в правление Сулеймана Великолепного Османская империя была на пике своего величия. После Адена, Алжира и Багдада были захвачены Белград, Будапешт, остров Родос и Темешвар. Турецкие владения тянулись от Кавказа, Балкан и Анатолии до знойных земель Ближнего Востока и Северной Африки. Упрямым препятствием на пути турок стояла Мальта. Как когда-то Саломея улещивала Ирода, главная жена Сулеймана Хюррем-султан и наложницы его гарема упросили владыку захватить остров. Будучи сам уже слишком стар, чтобы возглавить нашествие, в 1565 году он отправил к Мальте флот с 40-тысячным войском, в том числе 6500 янычарами – тогдашним спецназом (многие из них были в юности захвачены в плен и принуждены обратиться в исламскую веру). Рыцари святого Иоанна заметили турецкие паруса 18 мая. Они исповедались, выслушали Мессу, и – несмотря на всё неравенство сил, после четырехмесячной осады лишь 10 тысяч турок оставалось в живых, чтобы с трудом отползти назад к Константинополю.

Пылая гневом, Сулейман собрал 300-тысячную армию и отправил ее через венгерские равнины к Вене. Султан знал, что Церковь ослаблена недавно появившимися схизматиками-протестантами; каково же было его удивление, когда людям графа Миклоша Зриньи удалось целый месяц держаться в городе Сигетвар при соотношении сил пятьдесят к одному. Зриньи отказался от предложения править всей Хорватией и повел шестьсот оставшихся солдат на верную гибель, а перед ними несли крест и украшенный самоцветами меч. Взяв город, турки вырезали всех мирных жителей, включая женщин и детей. В те же дни умер от дизентерии и сам Сулейман, оставив империю своему сыну Селиму II – пьянице и извращенцу. Вскоре Селим вторгся на Кипр, где его ждало не самое решительное сопротивление. Столица острова Никосия сдалась 9 сентября 1570 года; там было перебито 20 тысяч жителей, а «две тысячи самых красивых мальчиков и девочек собрали и отвезли в качестве сексуального товара на рабские рынки Константинополя».

Таковы были причины, побудившие слабого здоровьем Папу-доминиканца призвать христиан на битву, отложив на второй план протестантскую смуту и собрав Священную лигу, призванную отразить прямую исламскую военную угрозу. Создание Лиги, провозглашенное в римской церкви Санта-Мария-сопра-Минерва, смягчило противоречия между Папским государством, Испанией и Генуей и позволило объединить их усилия. Венеция, больше всего заботясь о своих коммерческих интересах, не имела особой охоты предоставлять Лиге свои галеры. Никакой помощи не поступило от королевы-протестантки Елизаветы, а Франция уже успела скомпрометировать себя торговыми договорами с турками, селившимися в Тулоне. Марсельские промышленники даже поставляли весла для турецкого флота. Кое-какие метафоры в стихотворении Честертона «Лепанто» можно назвать слишком громкими, но эту сцену он описал очень точно: «Смотрит в зеркало спокойно королева англичан, // Валуа последний сонно в храме слушает орган...» (перевод М. Фромана). Венеция же в конце концов, побуждаемая проповедями таких святых мужей, как Франциск Борджиа, присоединилась к Лиге.

Довольно неожиданным был сделанный Папой выбор: дон Хуан Австрийский, незаконный сын покойного императора Священной Римской империи Карла V и сводный брат испанского короля Филиппа II. Он представлял собою всё, чего был лишен пожилой, больной артритом Папа, когда-то росший нищим пастушком, и не имел с ним ничего общего, кроме лишь любви к Пресвятой Деве: прелестный любитель пофлиртовать, грациозный танцор и искусный фехтовальщик, державший у себя в спальне ручную мартышку и львенка. Впрочем, у него был неплохой военный опыт, почерпнутый в боях с пиратами Берберского берега. Обняв его, Папа взглянул слезящимися глазами в пылающее лицо юного принца и произнес: «Карл V дал тебе жизнь. Я дам тебе славу и величие». Затем он вручил дону Хуану знамя Распятого Христа. Принц был ровесником Сервантеса – 24 года, примерно тот же возраст, что и у многих представителей нашей современной молодежи, требующей обеспечить «безопасные зоны» в колледжах, где можно было бы укрыться от лекторов, столь грубо перечащих их воззрениям, что нельзя не разрыдаться.

Папа знал, что в конечном итоге его враг метит в сам Рим. Султан Селим поклялся обратить гроб святого Петра в мечеть. В 997 году полководец кордовского халифа аль-Мансур осквернил святилище Сантьяго-де-Компостела, перевернув вверх ногами его колокола и залив их маслом, чтобы они стали светильниками в честь Аллаха. То же самое Селим обещал повторить в Риме.

В те дни, когда дон Хуан приближался к гавани Мессина, чтобы взять под свою команду папский флот из 206 галер и 76 малых судов, на Кипре турки осаждали Фамагусту. Ее губернатор Маркантонио Брагадин отказался отдать своего юного пажа Антонио Квирни в заложники распутному мусульманскому полководцу Лала Мустафе, за что подвергся унижениям и самым изобретательным пыткам, после чего с него живого содрали кожу. Специально обработанное тело губернатора Мустафа, отплывая к Лепанто, повесил на главную мачту своей галеры.

Перейдя Адриатическое море и бросив якорь между Корфу и западным побережьем Греции, перед входом в Патрасский залив, дон Хуан распорядился, чтобы солдаты постились три дня, а орденские священники – доминиканцы, театинцы, иезуиты, капуцины и францисканцы – тем временем принимали на палубе исповеди. Заключенные, служившие гребцами на галерах, были освобождены и получили оружие; также каждому бойцу выдали по розарию. В день битвы, которому суждено было вскоре стать торжеством Богородицы Святого Розария, христианский флот выстроился – вероятно, по Божественному провидению, принявшему облик случайности – в форме креста, тогда как мусульманский встал полумесяцем.

В полдень дон Хуан развернул над флагманским кораблем «Реаль» синее знамя, преподнесенное ему Папой. Солдаты подняли радостный крик, стараясь заглушить угрожающий звук цимбал, гонгов, барабанов и духовых раковин, доносившийся со стороны мусульманского флота. Битва длилась пять часов, в ходе которых внезапная смена ветра на 180 градусов пошла на пользу христианам, развернувшим паруса в то время, как туркам пришлось их сворачивать. В покрасневших от крови волнах «Реаль» столкнулся с «Султаной»; мушкетной пулей убило Муэдзинзаде Али-пашу, а дон Хуан был ранен в ногу. В те времена флагманские корабли обычно не сражались друг с другом, но столь напряженной была битва. Еще более необычным стало присутствие на борту «Реаль» Марии ла Балаидоры («Плясуньи»), любовницы одного испанского солдата, переодевшейся мужчиной. Она поклялась отомстить за всех женщин, изнасилованных турками. Умело стрелявшая из аркебузы, она дралась также и врукопашную, сразив одного турка ударами своего обоюдоострого меча. Соотношение сил было примерно одинаковым, однако христиане впервые использовали порох и тяжелую артиллерию против турецких стрел. Почти все турецкие суда были потоплены или захвачены, погибло больше 30 тысяч турок, и было освобождено 15 тысяч невольников-христиан.

Образ Гваделупской Богородицы с корабля адмирала Дориа ныне хранится в церкви Сан-Стефано, что в итальянском Авето. Знамя дона Хуана находится в Эскориале – монастыре резиденции и усыпальнице испанских королей. Истертый штандарт адмирала Марко Антонио Колонны пребывает в музее в Гаэте. Одно из знамен Али-паши находится в пизанской церкви Санто-Стефано, другое – во дворце дожей в Венеции. Знамя же с флагмана паши, украшенное стихами из 48-й суры Корана «аль-Фатх» («Победа»), висело у гробницы св. Пия V в базилике Санта-Мария-Маджоре. В 1965 году Папа Павел VI в попытке сделать жест доброй воли вернул его туркам. Нет нужды упомниать о том, что Павел VI не был, мягко говоря, человеком военным. Его поступок смутил тех, кто чтит память о жертвенной доблести победителей, а для потомков побежденных должен был стать неуклюжим напоминанием. Сейчас знамя висит в Морском музее Стамбула.

Любители громких слов клянутся, что благими намерениями часто бывают вымощены дороги куда-нибудь не туда. Альтруистичный поступок Папы, вернувшего трофей Лепанто, не поспособствовал «миру во дни наши». В 2011 году было завершено строительство 300-футового корвета «Хейбелиада» – первого современного военного корабля, сошедшего со стапелей турецкой верфи. Премьер-министр Реджеп Эрдоган, участвовавший в торжественной церемонии по этому случаю, особо подчеркнул, что она проходит в 473-ю годовщину сражения у Превезе, где османский флот под командованием Хайр-ад-Дина Барбароссы разбил христианскую коалицию, собранную Папой Павлом III. Никаких упоминаний о последовавшем за этом поражении турок при Лепанто Эрдоган не делал. В 2014 году он выиграл первые в Турции прямые выборы президента. Можно только гадать, что он в конце концов захочет сделать со знаменем Али-паши.

о. Джордж У. Ратлер.
Первая публикация (на английском языке):
журнал «Crisis», 7 октября 2016 г.