Проведя немало лет в сетевой полемике с представителями доминирующей в нашей стране конфессии, которых нынешние представители Ватикана называют православными, а Папы XIX и первой половины XX века называли отделенными восточными христианами, я неоднократно видел одну и ту же сцену. Сперва рекомый православный заявляет, что «Отцы Церкви не были папистами». Когда ему приводят множество свидетельствующих об обратном цитат из свв. Василия Великого, Иоанна Златоуста, Феодора Студита, Максима Исповедника и других столпов Восточной Церкви, он говорит, что это лишь признание ортодоксальности здравствующего на тот момент Папы. Тогда ему приводят цитаты, где прямо говорится, что на Престол Рима надлежит всегда и повсюду взирать христианам, желающим узнать, в чем состоит вера апостольская. Загнанный в угол, рекомый православный начинает извиваться ужом, пытаясь сказать, что «повсюду и всегда надлежит взирать тем, кто хочет узнать» – это всего лишь означает, что до сих пор Рим всегда был православным, но рано или поздно он вполне может впасть в ересь, что и произошло в XI веке. Противоречие такой интерпретации ясному смыслу слов преп. Максима Исповедника или Феодора Студита обычно не останавливает оппонента. Не вдаваясь в тонкости, он прямо заявляет: «Святой не мог сказать ересь, поэтому Ваша интерпретация не верна. Я больше не буду тратить время на тех, кто хулит великих святых, обвиняя их в ереси папизма. Вам меня не переспорить. Прощайте»!
Сцену эту я, как уже говорилось, с разными незначительными вариациями видел не раз, не два и не три, поэтому без труда узнаю́, имея дело со сторонниками Братства св. Пия X. «Раньше Рим был ортодоксальным, – говорят они, – но потом впал в ересь». Правда, произошло это не в XI веке, а в XX, и древней вере Апостолов и Святых Отцов противоречит не учение о Непорочном Зачатии Пресвятой Девы Марии, а учение, допустим, о религиозной свободе, но принципиально от этого картина не меняется. Та же поза судьи, знающего, что православно, а что – нет. То же нежелание признать за католиками право самим решить, во что же они верят. Человек знает, как следует трактовать католические вероучительные документы – их следует трактовать в том смысле, что они содержат ересь.
Я принципиально не буду в рамках данной статьи заниматься герменевтикой документов Второго Ватиканского Собора. Мое мнение по данному вопросу известно, я его никогда не скрывал. Многие места в документах Собора я считаю опасно двусмысленными, зачастую неверно трактовавшимися в духе разрыва с прошлым, но при этом я считаю, что их можно – и нужно! – трактовать в духе преемства с предшествующей Традицией. Однако не могу не отметить занятный парадокс. Как грибы после дождя появились в Церкви за последние 50 лет движения, требующие – во имя Собора, понятого как разрыв с прошлым! – отменить все то, что составляет основу нашей двухтысячелетней веры. «Давайте разрешим мирянам самим служить Мессу, ведь не всюду есть священники!», – говорят они. «Давайте рукополагать женщин»! «Давайте причащать разведенных и вступивших во второй брак»! «И гомосексуалистов»! «Даешь иконы в стиле кубизма»! «И песни на Мессе в стиле рэп»! «Почему бы нашим священникам не сослужить Мессу с лютеранской пасторшей? Это будет так экуменично»! Практически по любому из этих вопросов они ссылаются на Второй Ватиканский Собор. Если им предложить показать, где именноу Карла Маркса сказано, что 2-й подъезд калабуховского дома на Пречистенке следует забить досками и ходить кругом через чёрный двор Второй Ватиканский Собор предлагает все это сделать, то в ответ услышишь... ту же самую трактовку Собора, что и со стороны рекомых лефевристов. С той только разницей, что одни считают, будто, раз Собор к этому призвал, надо так и поступать, а другие – что надо отвергнуть Собор. В споре между сторонниками двух возможных способов толкования Собора – того, что Папа Бенедикт XVI называл «герменевтикой разрыва» и «герменевтикой преемства», – рекомые лефевристы и модернисты занимают одну и ту же позицию.
Какая из этих двух трактовок правильная? За 50 лет, прошедших после закрытия Второго Ватиканского Собора, Святой Престол так и не выпустил документа, который бы содержал исчерпывающий и официальный ответ на этот вопрос. Таким документом могла бы стать доктринальная декларация, которую в свое время Папа Бенедикт XVI предложил подписать генеральному настоятелю Братства св. Пия X, епископу Бернару Фелле. В ней Братству предлагали признать Собор, трактуемый в преемстве со всей предшествующей Традицией. Очевидно, что, если бы тогда переговоры увенчались успехом, было бы невозможно говорить, будто Святой Престол трактует Собор как-то иначе, чем так, как он потребовал его трактовать в качестве условия примирения. Но, – увы!, – Братство заявило, что трактовка Собора в преемстве с предшествующей Традицией невозможна. Вдумаемся: герменевтика разрыва не стала официальной позицией Святого Престола, но стала официальной позицией Братства св. Пия X! Лефевристы лучше своих оппонентов знают, как те верят.
И здесь я вернусь к тому, с чего начал: оправдывая эту позицию, рекомые лефевристы берут на вооружение все те же самые аргументы, которыми рекомые православные тщатся опровергнуть католическую веру в безошибочность преемников св. Петра. «Но ведь Папа Либерий и Папа Гонорий впали в ересь», – говорят они. От тех людей, которые признают (хотя бы на словах) авторитет Первого Ватиканского Собора, хотелось бы лучшего понимания, в чем же состоит безошибочность Папы в вопросах веры и морали. Две тысячи лет Католическая Церковь верит, что Папа может заблуждаться сам, Папа может плохо исполнять свою обязанность по борьбе с ересями, одного только обетованием Христа не будет никогда – Римский престол никогда не учил и не будет учить ереси под видом католической веры.
Папа Либерий снял отлучение с арианских епископов, чем нанес немалый ущерб делу защиты ортодоксии, но он никогда не провозглашал публично арианской веры. Подписанная им вероисповедная формула была составлена настолько двусмысленно, чтобы ни католичество, ни арианство не противоречили ее тексту (чем очень напоминает некоторые современные «экуменические декларации»). Либерий подтвердил наложенное арианами на св. Афанасия отлучение, но он не анафематствовал веры святого, то есть католической веры. Афанасий был отлучен не за ересь, а по ложному обвинению в колдовстве, осквернении Святых Даров и убийстве епископа Арсения (не помогли даже ходатайства за него со стороны самого Арсения, многократно заявлявшего, что слухи об его убийстве Афанасием несколько преувеличены).
Папа Гонорий тоже не провозглашал ереси. Он лишь писал, что не видит ее в монофелитском учении патриарха Сергия. И это, – увы!, – была правда: то ли из-за недостаточного богословского уровня, то ли из-за плохого владения греческим языком, но Папа Гонорий не увидел ереси в монофелитстве. «Ты суслика видишь? – Нет. – А он есть»!
При этом Папа-еретик в истории Церкви действительно был, хотя и значительно позже. В начале XIV в. Папа Иоанн XXII учил в своих проповедях тому, что даже души праведников не увидят Лица Господня до Страшного суда, однако он никогда не учил этому в официальных документах. Такая точка зрения оставалась его частным мнением, которого он, правда, не скрывал.
Кроме того, оправдывая свою позицию, рекомые лефевристы часто ссылаются на св. Роберта Беллармина, допускавшего, что Папа может впасть в ересь. Но св. Роберт Беллармин считал, что Папа, ставший явным еретиком, в силу самого этого факта перестает быть Папой. Поэтому, если считать, что Второй Ватиканский Собор учит ереси, то придется, следуя логике Беллармина, признать, что признающие Собор Папы – это антипапы, а Святой Престол уже не один десяток лет вакантен. Позицию седевакантистов я не считаю католической, но во внутренней последовательности им не откажешь. Чего не скажешь о рекомых лефевристах, которые достаточно признают Папу, чтобы поминать его и поставленных им епископов, но не достаточно, чтобы повиноваться их законным предписаниям; обвиняют Папу в прямом и официальном провозглашении ереси, но ждут от него каких-то шагов как от главы Церкви.
Я оставлю без ответа вопрос, можно ли называть традиционалистами тех, кто отрицает существование единой и неизменной на протяжении всей церковной истории Священной Традиции, придумывая, будто бы вот уже 50 лет Папы учат не тому, чему учили раньше. Тех, кто, даже не отвергая на словах двухтысячелетнее учение о примате св. Петра, фактически проповедует такое его понимание, какое не разделялось великими католическими святыми – свв. Иринеем Лионским, Афанасием Великим, Амвросием Медиоланским, Иоанном Златоустом, Августином, Максимом Исповедником, Феодором Студитом, Фомой Аквинским, Робертом Беллармином и многими другими. Вместо этого я закончу на другой ноте.
Хотя Первый Вселенский Собор (Первый Никейский) в 325 г. утвердил догматическое учение о Троице, ариане долгое время перетолковывали никейский символ веры в свою пользу. Догматические решения созванного в 381 г. Второго Вселенского Собора (Первого Константинопольского) состояли исключительно в том, что второй Собор дал окончательную интерпретацию решений первого, отвергнув их арианское толкование. Но между этими двумя соборами было 56 лет раздиравших Церковь смут. Сейчас, через 50 лет после завершения Второго Ватиканского Собора, я думаю, что ждать появления официальной и исчерпывающей интерпретации его документов, отвергающей герменевтику разрыва, осталось в исторической перспективе не так уж и много. Рискну даже предположить, что это произойдет в следующий за нынешним понтификат.
Сцену эту я, как уже говорилось, с разными незначительными вариациями видел не раз, не два и не три, поэтому без труда узнаю́, имея дело со сторонниками Братства св. Пия X. «Раньше Рим был ортодоксальным, – говорят они, – но потом впал в ересь». Правда, произошло это не в XI веке, а в XX, и древней вере Апостолов и Святых Отцов противоречит не учение о Непорочном Зачатии Пресвятой Девы Марии, а учение, допустим, о религиозной свободе, но принципиально от этого картина не меняется. Та же поза судьи, знающего, что православно, а что – нет. То же нежелание признать за католиками право самим решить, во что же они верят. Человек знает, как следует трактовать католические вероучительные документы – их следует трактовать в том смысле, что они содержат ересь.
Я принципиально не буду в рамках данной статьи заниматься герменевтикой документов Второго Ватиканского Собора. Мое мнение по данному вопросу известно, я его никогда не скрывал. Многие места в документах Собора я считаю опасно двусмысленными, зачастую неверно трактовавшимися в духе разрыва с прошлым, но при этом я считаю, что их можно – и нужно! – трактовать в духе преемства с предшествующей Традицией. Однако не могу не отметить занятный парадокс. Как грибы после дождя появились в Церкви за последние 50 лет движения, требующие – во имя Собора, понятого как разрыв с прошлым! – отменить все то, что составляет основу нашей двухтысячелетней веры. «Давайте разрешим мирянам самим служить Мессу, ведь не всюду есть священники!», – говорят они. «Давайте рукополагать женщин»! «Давайте причащать разведенных и вступивших во второй брак»! «И гомосексуалистов»! «Даешь иконы в стиле кубизма»! «И песни на Мессе в стиле рэп»! «Почему бы нашим священникам не сослужить Мессу с лютеранской пасторшей? Это будет так экуменично»! Практически по любому из этих вопросов они ссылаются на Второй Ватиканский Собор. Если им предложить показать, где именно
Какая из этих двух трактовок правильная? За 50 лет, прошедших после закрытия Второго Ватиканского Собора, Святой Престол так и не выпустил документа, который бы содержал исчерпывающий и официальный ответ на этот вопрос. Таким документом могла бы стать доктринальная декларация, которую в свое время Папа Бенедикт XVI предложил подписать генеральному настоятелю Братства св. Пия X, епископу Бернару Фелле. В ней Братству предлагали признать Собор, трактуемый в преемстве со всей предшествующей Традицией. Очевидно, что, если бы тогда переговоры увенчались успехом, было бы невозможно говорить, будто Святой Престол трактует Собор как-то иначе, чем так, как он потребовал его трактовать в качестве условия примирения. Но, – увы!, – Братство заявило, что трактовка Собора в преемстве с предшествующей Традицией невозможна. Вдумаемся: герменевтика разрыва не стала официальной позицией Святого Престола, но стала официальной позицией Братства св. Пия X! Лефевристы лучше своих оппонентов знают, как те верят.
И здесь я вернусь к тому, с чего начал: оправдывая эту позицию, рекомые лефевристы берут на вооружение все те же самые аргументы, которыми рекомые православные тщатся опровергнуть католическую веру в безошибочность преемников св. Петра. «Но ведь Папа Либерий и Папа Гонорий впали в ересь», – говорят они. От тех людей, которые признают (хотя бы на словах) авторитет Первого Ватиканского Собора, хотелось бы лучшего понимания, в чем же состоит безошибочность Папы в вопросах веры и морали. Две тысячи лет Католическая Церковь верит, что Папа может заблуждаться сам, Папа может плохо исполнять свою обязанность по борьбе с ересями, одного только обетованием Христа не будет никогда – Римский престол никогда не учил и не будет учить ереси под видом католической веры.
Папа Либерий снял отлучение с арианских епископов, чем нанес немалый ущерб делу защиты ортодоксии, но он никогда не провозглашал публично арианской веры. Подписанная им вероисповедная формула была составлена настолько двусмысленно, чтобы ни католичество, ни арианство не противоречили ее тексту (чем очень напоминает некоторые современные «экуменические декларации»). Либерий подтвердил наложенное арианами на св. Афанасия отлучение, но он не анафематствовал веры святого, то есть католической веры. Афанасий был отлучен не за ересь, а по ложному обвинению в колдовстве, осквернении Святых Даров и убийстве епископа Арсения (не помогли даже ходатайства за него со стороны самого Арсения, многократно заявлявшего, что слухи об его убийстве Афанасием несколько преувеличены).
Папа Гонорий тоже не провозглашал ереси. Он лишь писал, что не видит ее в монофелитском учении патриарха Сергия. И это, – увы!, – была правда: то ли из-за недостаточного богословского уровня, то ли из-за плохого владения греческим языком, но Папа Гонорий не увидел ереси в монофелитстве. «Ты суслика видишь? – Нет. – А он есть»!
При этом Папа-еретик в истории Церкви действительно был, хотя и значительно позже. В начале XIV в. Папа Иоанн XXII учил в своих проповедях тому, что даже души праведников не увидят Лица Господня до Страшного суда, однако он никогда не учил этому в официальных документах. Такая точка зрения оставалась его частным мнением, которого он, правда, не скрывал.
Кроме того, оправдывая свою позицию, рекомые лефевристы часто ссылаются на св. Роберта Беллармина, допускавшего, что Папа может впасть в ересь. Но св. Роберт Беллармин считал, что Папа, ставший явным еретиком, в силу самого этого факта перестает быть Папой. Поэтому, если считать, что Второй Ватиканский Собор учит ереси, то придется, следуя логике Беллармина, признать, что признающие Собор Папы – это антипапы, а Святой Престол уже не один десяток лет вакантен. Позицию седевакантистов я не считаю католической, но во внутренней последовательности им не откажешь. Чего не скажешь о рекомых лефевристах, которые достаточно признают Папу, чтобы поминать его и поставленных им епископов, но не достаточно, чтобы повиноваться их законным предписаниям; обвиняют Папу в прямом и официальном провозглашении ереси, но ждут от него каких-то шагов как от главы Церкви.
Я оставлю без ответа вопрос, можно ли называть традиционалистами тех, кто отрицает существование единой и неизменной на протяжении всей церковной истории Священной Традиции, придумывая, будто бы вот уже 50 лет Папы учат не тому, чему учили раньше. Тех, кто, даже не отвергая на словах двухтысячелетнее учение о примате св. Петра, фактически проповедует такое его понимание, какое не разделялось великими католическими святыми – свв. Иринеем Лионским, Афанасием Великим, Амвросием Медиоланским, Иоанном Златоустом, Августином, Максимом Исповедником, Феодором Студитом, Фомой Аквинским, Робертом Беллармином и многими другими. Вместо этого я закончу на другой ноте.
Хотя Первый Вселенский Собор (Первый Никейский) в 325 г. утвердил догматическое учение о Троице, ариане долгое время перетолковывали никейский символ веры в свою пользу. Догматические решения созванного в 381 г. Второго Вселенского Собора (Первого Константинопольского) состояли исключительно в том, что второй Собор дал окончательную интерпретацию решений первого, отвергнув их арианское толкование. Но между этими двумя соборами было 56 лет раздиравших Церковь смут. Сейчас, через 50 лет после завершения Второго Ватиканского Собора, я думаю, что ждать появления официальной и исчерпывающей интерпретации его документов, отвергающей герменевтику разрыва, осталось в исторической перспективе не так уж и много. Рискну даже предположить, что это произойдет в следующий за нынешним понтификат.
Комментариев нет:
Отправить комментарий