Выступление кардинала Рэймонда Лео Бёрка на презентации русского перевода книги «Семья, права человека и жизнь вечная»

Мне очень приятно участвовать в презентации русского перевода важной книги д-ра Грегора Пюппинка «Семья, права человека и жизнь вечная». Весьма сожалею, что не смогу принять более полное участие в сегодняшней презентации, поскольку не понимаю и не говорю по-русски.

Прежде всего, я счастлив иметь возможность публично засвидетельствовать уважение к крайне важным и неустанным трудам д-ра Грегора Пюппинка, преподающего и продвигающего истину об объективных и неизменных основаниях общества и культуры: неприкосновенности невинной человеческой жизни, целостности брака и его несравненного плода — семьи как колыбели человеческой жизни, а также свободы религии, посредством которой человек связан с Богом, Создателем мира и, в частности, самого человека, которого Он сделал хранителем творения. Эти объективные и неизменные основания — Божий закон, записанный в природе и, в особенности, в сердце каждого человека. Выражая мое почтение доктору Пюппинку, я очень хочу также поблагодарить его за работу Европейского центра права и справедливости, директором которого он является. Работа центра по защите прав человека и, следовательно, божественных прав служила и продолжает служить будущему Европы и всех свободных народов. Она заслуживает нашей решительной поддержки. Да благословит Бог д-ра Пюппинка и Европейский центр права и справедливости!

В то же время, я счастлив иметь возможность похвалить издательство «Тропа» за его работу, направленную на то, чтобы сделать доступными в русском переводе важные труды — такие, как книга д-ра Пюппинка. Несколько лет назад я впервые встретился с Евгением Розенблюмом, главным редактором издательства «Тропа», и он рассказал мне, что вдохновило его основать издательство. С тех пор я следил за этим похвальным издательским начинанием, которое делает впервые доступными в русском переводе исторические католические сочинения и другие классические тексты — к примеру, «Каноны и декреты Тридентского Собора», — и основательные современные тексты, такие, как книга д-ра Пюппинка. Я надеюсь, что работа издательства «Тропа» будет успешно продолжаться, поскольку для здоровья и развития любой культуры критически важна доступность хорошей литературы на ее языке. Эта работа заслуживает щедрой поддержки от всех, кто желает способствовать благу общества и христианской культуры. Да благословит Бог Евгения Розенблюма и издательство «Тропа»!

Труд д-ра Пюппинка — это, прежде всего, лаконичное и эффективное средство для углубления понимания того переворота в западной культуре, который оставил индивида рабом релятивистского индивидуализма и нарциссизма и, следовательно, оставил его полностью изолированным. Фундаментально ложное мышление, вызвавшее этот переворот, систематически уничтожило связь человека с объективной реальностью, чтобы сделать его рабом субъективизма, в котором им правят его собственные неупорядоченные страсти, в то время как обществом правит любая группа, способная захватить власть. Чтобы полностью достичь своих злых целей, творцы этого разрушительного переворота уничтожили реальность брака и семьи и религиозную практику — два незаменимых основания жизни любого общества и любой культуры.

Но, как показывает д-р Пюппинк, хотя этот переворот уничтожает индивида и его корни в Боге и в семье, он также, путем отрицания, «раскрывает истину во всем ее сиянии»[1]. Я знаю на опыте, что, хотя архитекторы переворота в западной культуре упорствуют в своей смертельной программе действий, среди многих — и особенно среди молодых людей, получивших в своих домах болезненный опыт банкротства современной культуры — существуют глубокий голод и жажда объективных истины, красоты и блага. А агенты культурного переворота потомства не имеют.

Во второй части своей книги д-р Пюппинк поднимает вопрос о позиции Церкви перед лицом культурного переворота. Он справедливо показывает, что Церковь может дать верный ответ, только оставаясь верной жизни во Христе, как Его живое Мистическое Тело, как Его невеста. Подтверждая подход д-ра Пюппинка, я предлагаю поразмышлять о Царстве Христовом, а особенно — о том, как вечное учение Церкви о Христе-Царе представлено в учении Папы Пия XI.

Сегодня мы часто слышим, что Церковь должна следовать тому, что провозглашает государство или наука, как если бы ей было нечего сказать о ситуации, в которой находится человек. Сегодня некоторые в Церкви создают впечатление, будто вечное учение и дисциплина Церкви не имеют ничего общего с христианским ответом на вызовы нашего времени. В результате политическое и научное мышление не ставятся в контекст божественной истины и любви, который исправляет и возвышает их, чтобы они могли подлинным образом служить благу человека и общества.

В наше время подход Церкви порой состоит в том, чтобы приблизиться к миру, — даже очень сильно приблизиться, — не делая ясной ее собственную спасительную миссию во Христе. В такой ситуации истина как разума, так и веры предается, поскольку участвующие в диалоге стороны лишены очищающей и возвышающей благодати, которую Христос всегда привносит в каждую ситуацию. Всегда следует помнить, что вдохновение и цель диалога — достижение истины, которая одна может служить благу Церкви и мира.

Папа Пий XI в энциклике Quas Primas установил «Торжество Царствия Господа Нашего Иисуса Христа, [которое] должно быть соблюдаемо каждый год по всему миру»[2]. О том, почему этот праздник следует отмечать в одно из воскресений года, он писал:

Мы повелели соблюдать это торжество в воскресенье, дабы не только клир мог отдавать Ему долг служением Мессы и чтением Святой Службы, но и миряне, свободные от ежедневных забот, смогли, в духе святой радости, полностью засвидетельствовать свою покорность и подданство Христу…

Да будет вашим долгом и задачей, Досточтимые Братья, следить за тем, чтобы в каждом приходе проповедовали народу значение и важность этого торжества, да сообразуют жизнь с достоинством верных и покорных поданных Божественного Царя.[3]

Литургическое отмечание Праздника Царства нашего Господа Иисуса Христа дает благодать более совершенного послушания Ему одному, нашему Спасителю, Ему одному, ибо Он «есть путь, истина и жизнь» (Ин. 14:6).

Царство Христа по своей природе универсально, то есть распространяется на всех людей, на весь мир. Это царство не только над верными или только над церковными предметами, но над всеми людьми и всеми их делами. Царство осуществляется из Сердца Христова в людских сердцах. Оно не претендует на то, чтобы управлять миром напрямую, но на то, чтобы управлять им через человека, хранителя мира. Папа Пий XI, цитируя Папу Льва XIII, провозгласил:

С другой стороны было бы серьезным заблуждением утверждать, что Христос не имеет никакой власти над делами гражданскими, ибо в силу абсолютного владычества над всеми творениями, переданного Ему Отцом, все находится в Его власти. Однако в дни земной Своей жизни Он воздерживался от использования этой власти, и хотя Сам пренебрегал обладать земными вещами или заботиться о них, Он ни тогда, ни сейчас не против обладающих ими. Non eripit mortalia qui regna dat caelestia, не отнимает царств земных Тот, Кто дает небесные.

Итак, владычество нашего Искупителя простирается на всех людей. Говоря словами Нашего бессмертного Предшественника Папы Льва XIII: «Его владычество простирается не только на католические народы, не только на крещеных, которые хотя принадлежали Церкви по праву, но были уведены заблуждением или отсечены от нее схизмой, но и на всех пребывающих вне христианской веры; так что весь род людской поистине подчинен власти Иисуса Христа». В этом деле нет различия между личностью, семьей и государством; поскольку все люди как совокупно, так и особо, находятся под господством Христа. В нем спасение личности, в нем спасение общества, «ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись». Он — виновник счастья и истинного процветания каждого человека и народа. «Ибо народ счастлив, когда счастливы отдельные его представители. Что иное народ — как не множество людей, живущих в согласии?»[4]

Христиане, не претендуя на то, чтобы управлять государством посредством Церкви, в то же время призваны, как живые члены Мистического Тела Христова, дать героическое публичное свидетельство об истине морального закона, закона Божьего.

В конце второй части книги д-р Пюппинк справедливо призывает христиан не поддаваться отчаянию из-за неизбежной неудачи вовлечения Церкви в политику, что приводит к секуляризации Церкви и делает ее неэффективной. Он пишет:

Но эта неудача не должна привести христиан к тому, чтобы оставить участие в политике в пользу действий, которые будут задуманы как чисто духовные; вместо этого она должна направить их к такому участию в политике, которое не предает веру, которое будет руководствоваться убежденностью в истинности учения Христа, получившего «всякую власть на небе и на земле» (Мф. 28:18)[5].

Царство Христово осуществляют сердца, единые с Его Царственным Сердцем. Христос осуществляет Свое Царство через благодать Святого Духа, которую Он неуклонно и неизменно изливает в сердца Своих верных, являющихся Его соработниками в деле спасения мира. Они — хранители Его божественных прав силой Его благодати, обитающей в их сердцах.

Здесь важно отметить, что Владычество Христово над сердцами людей первичнее в порядке бытия, чем любое государство или правительство. Фактически, государство или правительство должно, прежде всего, уважать свободу религии, свободу человека в его связи с Богом, находящей самое фундаментальное свое выражение в свободе совести. Здоровое государство или нация будет ценить особенным образом христианскую религиозную практику, поскольку она сущностно значима для правильного порядка в домашней и — шире — в общественной жизни.

Подобным образом, фундаментальные права человека в обществе — и я говорю не о вечно растущем списке так называемых прав, изобретенных, чтобы продвигать переворот в западной культуре, секуляризацию всей жизни — первичны по отношению к государству, укоренены в порядке бытия, в участии человека в бытии Божьем, в Его истине, красоте и благе. Папа Лев XIII ясно высказался, что семья — это «истинное общество, предшествующее всем государствам и народам, со своими правами и обязанностями, совершенно не зависимыми от государства»[6]. Эти права и обязанности присущи природе человека, мужчины и женщины, и они ведут конкретного мужчину и конкретную женщину к браку и его плоду — семье. Царство Христово в домах освобождает членов семьи и семью как общество, чтобы они пользовались этими правами и исполняли эти обязанности в соответствии с волей Божьей.

Сущностно социальная природа Царства Христова очевидна. Индивидуальная душа всегда существует в связи с Богом и с другими, начиная с семьи и вплоть до государства или нации и даже всего мира. Послушание человеческого сердца Сердцу Христову помещает личность не только в правильные отношения с Богом, но также со всеми людьми, кого Христос, Воплощенный Бог Сын, желает спасти, ради кого Сердце Христово никогда не перестает биться неизмеримой и вечной любовью.

Когда мы размышляем о бунте против благого порядка и мира, которым Бог наделяет всякое человеческое сердце, в особенности — посредством совести, о бунте, который ведет мир и даже Церковь ко все большему смятению, разделению и разрушению других и себя, мы понимаем, как понимал Пий XI, важность нашего поклонения Христу под Его титулом Царя Неба и Земли. Такое поклонение — это не форма идеологии. Это не поклонение идее или идеалу. Это общение со Христом-Царем, в особенности посредством Пресвятой Евхаристии, благодаря которому мы понимаем, принимаем и проживаем в Нем нашу собственную царственную миссию. Это реальность, в которой мы призваны жить, реальность послушания Закону Божьему, записанному в наших сердцах и в самой природе вещей. Это реальность, к которой наша совесть беспрерывно призывает нас приспособить свою жизнь и в соответствии с которой она судит наши мысли, слова и поступки. Это реальность нашего достоинства во Христе и присущей этому достоинству высокой миссии.

Это реальность всех вещей, нашего мира, любого политического строя. Нам заповедано и нам даны силы уважать и соблюдать ее. Воистину, нам дарована благодать, чтобы преобразить не только наши собственные жизни и наши семьи, но подлинно все общество. Катехизис Католической Церкви, рассматривая вопрос «религиозной социальной обязанности и права религиозной свободы», учит нас:

«Долг оказывать Богу настоящее поклонение касается человека и в плане индивидуальном, и в плане социальном. Это «традиционное католическое учение о моральном долге человека и общества по отношению к истинной религии и единой Христовой Церкви». Беспрерывно проповедуя людям Евангелие, Церковь трудится для того, чтобы они могли «образовывать в христианском духе мышление и нравы, законы и структуры общества, в котором они живут». Социальный долг христиан состоит в том, чтобы уважать и пробуждать в каждом человеке любовь к истине и добру. Он требует знакомить других людей с исповеданием единственной истинной религии, которая существует в Католической Апостольской Церкви. Христиане призваны стать светом мира. Так Церковь делает явной царственную власть Христа над всем творением, и в частности — над человеческим обществом. [7]

Единственный способ, которым мы можем приблизиться к миру в истине и любви, — это служить ему через послушное служение Христу Царю в Царстве над всеми человеческими сердцами Его славного пронзенного Святейшего Сердца.

Еще раз я хочу выразить, сколь большая радость для меня — принимать участие в презентации русского перевода великолепной работы д-ра Пюппинка. Я надеюсь, что сказанное мною подчеркивает важность изучения его текста. В то же время я надеюсь, что это, как и представленная сегодня книга, даст нам всем мужество встретить великие заботы о будущем нашего общества и западной культуры с христианским упованием и энергией.

Спасибо за ваше внимание. Да благословит Бог вас всех! Да благословит Бог Россию!

Кардинал РЭЙМОНД ЛЕО БЁРК

---

[1] Грегор Пюппинк. Семья, права человека и жизнь вечная. М.: Тропа, 2020. С. 54.

[2] “…festum D. N. Iesu Christi Regis …, quotannis, ubique terrarum agendum”. Pius PP. XI, Litterae Encyclicae Quas primas, “De Festo Domini Nostri Iesu Christi Regis constituendo”, 11 Decembris 1925, Acta Apostolicae Sedis, 17 (1925) 607. [QP]. Русский перевод: http://unavoce.ru/library/quas_primas.html, no. 28. [QPRus].

[3] “In diem vero dominicum idcirco indiximus, ut divino Regi non modo clerus litando ac psallendo officia praestaret sua, sed etiam populus, ab usitatis occupationibus vacuus, in spiritu sanctae laetitiae, obedientiae servitutisque suae praaeclarum Christo testimonium daret…. Itaque hoc vestrum, Venerabiles Fratres, esto munus, vestrae hae partes sunto, ut annuae celebritati praemittendas curetis, statis diebus, ad populum e singulis paroeciis contiones, quibus is de rei natura, significatione et momento accurate monitus atque eruditus, sic vitam instituat ac componat, ut iis digna sit, qui divini Regis imperio fideliter studioseque obsequuntur”. QP, 608. Русский перевод: QPRus, no. 29.

[4] “Turpiter, ceteroquin, erret, qui a Christo homine rerum civilium quarumlibet imperium abiudicet, cum is a Patre ius in res creatas absolutissimum sic obtineat, ut omnia in suo arbitrio sint posita. At tamen, quoad in terris vitam traduxit, ab eiusmodi dominatu exercendo se prorsus abstinuit, atque, ut humanarum rerum possessionem procurationemque olim contempsit, ita eas possessoribus et tum permisit et hodie permittit. In quo perbelle illud: Non eripit mortalia, qui regna dat caelestia. Itaque principatus Redemptoris nostri universos complectitur homines; quam ad rem verba immortalis memoriae decessoris Nostri Leonis XIII Nostra libenter facimus: «Videlicet imperium eius non est tantummodo in gentes catholici nominis, aut in eos solum, qui, sacro baptismate abluti, utique ad Ecclesiam, si spectetur ius, pertinent, quamvis vel error opinionum devios agat, vel dissensio a caritate seiungat; sed complectitur etiam quotquot numerantur christianae fidei expertes, ita ut verissime in potestate Iesu Christi sit universitas generis humani». Nec quicquam inter singulos hac in re et convictiones domesticas civilesque interest, quia homines societate coniuncti nihilo sunt minus in potestate Christi quam singuli. Idem profecto fons privatae ac communis salutis: Et non est in alio aliquo salus, nec aliud nomen est sub caelo datum hominibus, in quo oporteat nos salvos fieri; idem et singulis civilibus et rei publicae prosperitatis auctor germanaeque beatitatis: Non enim aliunde beata civitas, aliunde homo; cum aliud civitas non sit, quam concors hominum multitudo”. QP, 600-601. Русский перевод: QPRus, nos. 17-18.

[5] “Mas cet échec ne doit pas conduire les chrétiens à l’abandon de l’engagement politique au profit d’une action qui se voudrait seulement spirituelle, mais doit mener à un engagement politique qui ne trahisse pas la foi, qui soit convaincu de la vérité de l’enseignement du Christ qui « a reçu tout pouvoir au ciel et sur la terre » (Mt 28, 18)”. Puppinck, p. 88.

[6] “…vera societas, eademque omni civitate antiquior; cui propterea quaedam iura officiaque esse necesse est, quae minime pendeant a republica”. Leo PP. XIII, Litterae Encyclicae Rerum Novarum, “De condicione opificum”, 15 Maii 1891, Acta Sanctae Sedis, XXIII, 645. Русский перевод: http://unavoce.ru/library/rerum_novarum.html, no. 12.

[7] “Officium Deo cultum authenticum tribuendi hominem individualiter et socialiter respicit. Hoc constituit «traditionalem doctrinam catholicam de morali hominum ac societatum officio erga veram religionem et unicam Christi Ecclesiam». Ecclesia, homines incessanter evangelizans, laborat ut ipsi possint informare «mentem et mores, leges et structuras communitatis», in qua vivunt. Christianorum sociale officium est in unoquoque homine observare et suscitare amorem veri et boni. Ab illis petit ut cognoscendum praebeant cultum unicae verae religionis quae in catholica et apostolica Ecclesia subsistit. Christiani vocantur ut lux mundi efficiantur. Sic Ecclesia regalitatem manifestat Christi super totam creationem et speciatim super humanas societates”. Catechismus Catholicae Ecclesiae (Città del Vaticano: Libreria Editrice Vaticana, 1997), pp. 545-546, n. 2105. Русский перевод: Катехизис Католической Церкви. 4-е изд. М.: Духовная библиотека, 2001. С. 493, no. 2105.

Поколение «церковных бабушек» разминулось с «Тридентом» — интервью о. Станислава Пршибыла

Луция Суловска

Газета «Deník Postoj», 18 февраля 2016 г.

перевод Евгении Александровой

С момента, когда Папа Бенедикт XVI, опубликовав motu proprio «Summorum Pontificum», дал свободу служения традиционной литургии по Миссалу 1962 года, прошло почти девять лет. [С 2007 г., то есть сейчас уже 13 лет. — прим. ред. пер.] За это время в Западной Европе резко возросло число мест, где служится так называемая дособорная литургия, а также выкристаллизовался профиль «среднестатистического» священника, проявляющего интерес к служению старой литургии: это молодой энтузиаст, который, по словам профессора Перрена, в будущем преобразит лик Церкви в сильно секуляризованных странах Запада. [Люк Перрен (Perrin, р. 1958) — французский ученый, специалист по современной истории католического духовенства, а также традиционализма во Франции и в мире. — прим. ред. пер.]

Сорокадевятилетний церковный судья, университетский преподаватель и богослов, специалист по церковному праву R.D. Doc. JUDr. Станислав Пршибыл, Ph.D., JCD к описанному типу священников не относится. Однако этот выпускник самых известных римских университетов с осени прошлого года регулярно совершает традиционную литургию для молодой, но многочисленной общины при церкви св. Габриеля в пражском Смихове. Мы поговорили не только о том, что привело отца Станислава к служению в тридентском обряде, но также и о кризисе Церкви в западных странах, о детях на богослужении и о многих других важных вещах.

Хотя ваше детство пришлось на семидесятые годы, вы уже тогда встретились с традиционной литургией. Как это произошло и как вы, глазами маленького мальчика, видели различия между «старым» и «новым» обрядом?

Мне было шесть лет, когда я начал прислуживать в Праге в церкви святого Генриха вместе с моим братом; я был обычный мальчишка, сорванец. Наши родители служили в том храме органистами. Настоятелем был профессор Ф. Кс. Юранек, иезуит старой школы. Он адаптировал богослужение к проходящей тогда литургической реформе медлительно, нерадиво и очевидно нехотя. Поэтому кое-что кое-где было в богослужении чехизировано, но по сути это была, конечно, тридентская Месса. В Праге тогда все знали, что есть две церкви, где служат «по-старому»: церковь св. Генриха в Новом Городе и церковь св. Прокопа в Жижкове, где настоятелем был патер Мейдрех. Молитвы у ступеней алтаря патер Юранек произносил сам, так что я их тогда не выучил, но, конечно, помню, как он читал множество тихих латинских миссальных молитв.

Слова, которые произносят над чашей — «simili modo postquam coenatum est…» — я слышал хорошо и помню с той поры наизусть. Но мы, министранты, не знали, что в миссале были предписаны тихие молитвы, поэтому нам его способ совершения литургии казался «более благочестивым», потому что он по сравнению с другими священниками больше «молился от себя» на Мессе. К таинствам я готовился у священника Филиповича в Нуслях, и постоянно случались недоразумения: как домашнее задание мы должны были записать короткое размышление на воскресное Евангелие, но патер Юранек читал старые перикопы. Так что мы, готовясь к катехизису, заглядывали в «Католические новости» и списывали воскресное чтение оттуда. Когда мне было шестнадцать, настоятелем в церкви святого Генриха стал патер Берджих Метыш, очень добродетельный священник, но он уже служил «по-новому».

Переход мы восприняли как естественный ход вещей, поскольку уже везде служили «по-новому», и мы бывали на Мессах не только у св. Генриха. Помню, однако, что тогда, во времена патера Юранека, я говаривал, что на новой Мессе «министрант не прислужит, а органист не сыграет». Патер Юранек был великолепный проповедник, так что я вкусил не только литургию, но и проповедь «по-старому», как образец ораторского мастерства. Он, кроме всего прочего, и книгу написал — «Искусный оратор», тогда как некоторые другие священники на людей выливали, по его выражению, сточные воды, что сами где-то как-то услышали.

Могли бы вы кратко рассказать читателям о своем пути к священству?

Желание стать священником я ощущал самым естественным образом с детства. Признаюсь, однако, что я бы, наверное, не решился пойти в семинарию при коммунистах. Я как раз защитился на юридическом факультете университета, когда наступил ноябрь 1989 года. В феврале 1990-го, когда я отбывал воинскую повинность, мне уже было ясно, что напишу прошение. Тогда как некоторые борются за свое призвание, а для других оно приходит как гром с ясного неба, для меня оно было чем-то само собой разумеющимся. Бесспорно, священники, которым я прислуживал, повлияли на развитие моего призвания. Патер Юранек однажды сказал моим родителям: «Я вам его воспитаю». Ну и воспитал. Прекрасные воспоминания у меня остались о кардинале Томашке. Тот в 1990 году постановил, что с каждым кандидатом в семинарию будет обязательно разговаривать лично. Мне он сказал: «Вы сумеете уловить людей, вижу это по вашей улыбке».

На вас большое влияние оказала формация. Как вы проживали семинарские годы?

Я проучился в Праге только один год, это был 1990-1991 академический год, полный свежего пореволюционного воодушевления. Уже тогда мы смогли вкусить благородного духа, который был присущ вице-ректору Яну Баксанту, нынешнему литомержицкому епископу. Это было такое «время невинности», еще не пришло время разделений и конфликтов на факультете, и можно было видеть, к примеру, Одило Штампаха с деканом Вольфом в мире перед бурей. [Иван Одило Штампах (Štampach, р. 1946) — чешский религиовед и богослов «либерального» направления, бывший доминиканец, в 1999 г. перешел в старокатоличество. О. Вацлав Вольф (Wolf, 1937-2019) — декан католического теологического факультета Карлова университета в 1990-1997 г., конфликтовавший с рядом преподавателей, обвинявших его в «консерватизме», а также с архиепископом Праги кард. Мирославом Влком. — прим. ред. пер.]

С тех дней за мной остался один юношеский грешок. Пришли к нам салезианцы, они готовили к печати сборник литургических гитарных песнопений, который стал известен потом под названием «Осанна», это было первое издание. Им надо было положить на музыку части ординария. Мой товарищ Матыска сочинил для этого сборника Мессу, но «Свят» было моего авторства. И сейчас часто можно слышать этот мой опус на «гитарных» Мессах, исполняли его и на Мессе для молодежи, которую служил Иоанн Павел II в Градце-Кралове в 1997 году. Еще я был за диакона на совершении греко-католической Литургии, там возможно на богослужении выполнять диаконские функции без рукоположения. Тогда греко-католическим епископом был Лявинец, человек выдающийся. [Вл. Иван Лявинец (Ljavinec, 1923-2012) — греко-католический (русинский) епископ (с 1968 г., перерукоположен под условием в 1996 г.), глава греко-католических структур в Чехии — викариата (с 1993 г.), а затем апостольского экзархата (в 1996-2003 гг.). — прим. ред. пер.] Всё остальное время своей семинарской жизни и учебы я провел в Риме, классическим образом — в Непомуцене и в Латеранском университете. [«Непомуцен» (Pontificio Collegio Nepomuceno) — римская папская «коллегия» для студентов из Чехии и Моравии, названная в честь св. Иоанна Непомука. — прим. ред. пер.] Там человек мог вдохнуть той вселенской церковной атмосферы, живя вместе с нигерийцами, колумбийцами, корейцами и другими, а также и познакомиться с неоценимыми деятелями чешского католичества в изгнании, например, с монсеньором Карлом Враной или профессором Карлом Скалицким. В Непомуцене, где я тогда учился, была традиционно ориентированная американская группа «Sedes sapientiae», которую вел монсеньор Маккарти, которого все называли Маккартни. Этих студентов нельзя было отнести к духовным лидерам. Но не думаю, что они лгали, рассказывая об «иконоборчестве» в США времен литургической реформы. По их словам, особой популярностью пользовалось сжигание облачений. Я посещал богослужения каких только возможно восточных обрядов — такой охват и разнообразие кроме Рима можно встретить, наверное, только в Иерусалиме. Уже когда я стал священником и писал диссертацию, я даже воспользовался возможностью сослужить в восточно-ассирийском обряде, это мой самый «экзотический» трофей; очень гостеприимны были и ливанские марониты, но с ними я не сослужил.

Во время формации вы открывали для себя разные формы литургии, находили ли вы в них элементы, которых вам недоставало в так называемой «новой Мессе»?

Во время учебы и первых лет священнического служения я не возвращался мыслями к тридентской литургии, опыт которой у меня был с патером Юранеком. Это было просто дорогое сердцу воспоминание детства. От византийского обряда я уклонился, несмотря на надежды, которые со мной связывал владыка Лявинец, впрочем, потом у него было достаточно священников из «подпольной Церкви». Обрядовая сторона «новой Мессы» меня не устраивала скорее по личным специфическим причинам. Понтификальные Мессы одного ординария были всегда сопряжены с напряженной атмосферой беспокойства и вспышками гнева на министрантов, нарушавших порядок церемониала, поэтому я занимал позицию «чем меньше, тем лучше». Как диакон и священник я служил с одним настоятелем, он был яркая личность, а приход очень известный в Праге, но он был поразительно алитургичнен, при том, что был восхитительным проповедником. Как говорит один из приверженцев традиционной литургии, «это было можно слушать, но на это было невозможно смотреть». Мне было очевидно, что такая Месса хромает на одну ногу и слишком зависит от личности служителя, и поэтому сам я как священник всегда старался удерживать равновесие между керигмой и обрядом. Но долгие годы мне не приходило в голову, что литургический компонент обретет завершенность, когда я научусь служить в тридентском обряде. 

И только сейчас я начал чувствовать гордость, что не только различные Восточные Церкви, но и наша, западная Латинская Церковь обладает собственным основательным обрядовым наследием. Очень распространено жестокое отношение, когда мерят разной мерой, восторгаются и поклоняются всему восточному, тогда как тридентский обряд, которому якобы недостает византийской роскоши и закрытой иконостасом таинственности, считается опасным и вредоносным.

Вам довелось познакомиться не только с разными обрядами, но и подолгу бывать в разных странах. Какое влияние оказало на вас наблюдение за жизнью поместных Церквей?

Путешественником я себя не могу назвать, но есть две страны, с которыми я сильно связан — это Италия и Германия. Сразу скажу, что в обеих странах я познакомился в Церкви и благодаря Церкви с множеством замечательных людей. Однако вместе с тем я столкнулся с некоторыми вещами, которые приводили меня в большое смущение; среди них было и то, что касается предмета нашей беседы, литургии. Наибольшее понимание приносило общение и конкретные встречи с местными жителями. В Италии ко мне в исповедальню пришла женщина, потому что знала, что я иностранец.

Она сказала мне, что большую часть жизни она была далека от веры, сейчас она хочет вернуться, однако больше всего ей мешает небрежность, с которой итальянские священники совершают литургию. Действительно, это факт, что итальянский священник способен «провернуть» Мессу за 12 минут. Верующие сидят нога на ногу и читают вместе со священником по бумажному литургическому буклету, взгляды обращены к листочкам, и по церкви разносится шорох, когда все переворачивают страничку. Тогда я посоветовал даме приложить усилия и выбрать священника, который служит благоговейно. Сейчас я бы мог ей предложить еще один вариант. Именно такие глубокие духовно люди, как эта женщина, могли бы завершить свой поиск духовной аутентичности и пустить корни в традиционной литургии. Что касается немецкой церкви, она отравлена вирусом-68, и там вообще нельзя даже предвидеть, с чем может человек на Мессе или на иных богослужениях столкнуться.

Я дам слово немецкой супружеской паре, которые пришли к традиционной литургии. Они говорили мне: «Во всем этом мы уже переставали узнавать нашу Церковь». Неисчислимые и изощренные литургические злоупотребления были и комичны, и трагичны одновременно. Однажды генеральный викарий одного немецкого диоцеза, читая канон, добавил: «Молим тебя за нашего Папу, за нашего епископа, священников и диаконов, вовлеченных в церковную жизнь женщин и мужчин, девушек и юношей…» Однако нашелся один беспристрастный, который на мое замечание, что «девочкам удалось попасть в канон», констатировал: «Das ist illegal!» Куда серьезнее инициатива в некоторых приходах, где преподается Причастие под двумя видами, но, заимствуя современную практику некоторых протестантских церквей, [пресуществленное] вино разливается причастникам по бокалам. На вопрос: «А как вы делаете в этом случае пурификацию?», последует без тени смущения само собой разумеющийся ответ: «У нас есть посудомоечная машина». И если первый пример скорее комичен, то вторая ситуация это трагедия. 

Проблема литургических злоупотреблений у нас это скорее отдельные случаи, поэтому многие люди видят в этом просто эксцесс.

Даже у нас этих эксцессов случается не так мало. Есть священники, которые относятся к Миссалу как к рекомендации, а не установлению, и служат Мессу наполовину импровизируя либо добавляя в нее элементы, которые при всем желании невозможно в Миссале найти. Что можно сказать о Мессе, которая начинается тем, что священник вместо покаянных обрядов призовет собрание, чтобы люди прежде всего друг на друга посмотрели и поприветствовали? Некоторые священники старшего поколения в семидесятые годы попали под влияние западных экспериментов.

Потом, есть священники младшего поколения, которые мастерски умеют «перевести Мессу в горизонтальное измерение». Приведу в пример одну телевизионную передачу, в которой молодой монашествующий священник с волосами, собранными в пучок, служит на земле «сидячую Мессу» а-ля буддизм, а верные, сидящие в позе лотоса, передают во время причащения друг другу по кругу керамическую миску с Гостиями, а потом и Чашу. Эксцесс на самом деле заключается в том, что главные действующие лица подобными эксцессами с претензиями на оригинальность гордятся и хвалятся, зная при этом, что благодаря их авторитету в СМИ им ничего за эти нарушения не будет. 

Я сам во времена, когда еще не был достаточно чуток к подобным вещам, служил, когда меня приглашали, в обычном общем помещении у круглого «стола», где тоже было такое «евхаристическое самоообслуживание». Молодежь, организовывавшая эти квазилитургические собрания, смотрела на меня как на чудака, потому что я всё же облачался хотя бы в альбу и столу. 

Вы считаете, что в этом отношении действует закон lex orandi — lex credendi, то есть выхолащивание литургии связано и с кризисом западных поместных Церквей, когда много в чем отвергают учение Церкви (в настоящий момент это отчетливо видно прежде всего в вопросах, касающихся сексуальности и семьи)?

Скажу сразу прямо, что Церковь в некоторых странах находится во внутренней схизме по отношению ко Вселенской Церкви. По этому поводу ясно высказался кардинал-однофамилец первого классика марксизма-ленинизма, что какое бы суждение ни вынес Рим, они будут следовать своим собственным решениям. Их стратегия состоит в том, чтобы стараться выторговать отдельные уступки на общецерковном уровне и продолжать, даже если не удается продавить свою точку зрения, идти своей дорогой, причем они уже давно на своих путях с Римом разминулись.

Уже несколько десятилетий в немецкой Церкви приступают к причастию «кто как чувствует», притом к исповеди приступает незначительный процент верующих, так что с позиций классического морального богословия местные верующие причащаются святотатственно. Поразительно, что там распространен взгляд, что жестокая Церковь не допускает вступивших в новый союз разведенных католиков к таинствам, имея в виду исключительно Евхаристию, поскольку они сами создали такую атмосферу, которая лишает таинства примирения уже третье поколение католиков. Верующие там видят себя исключительно жертвами, тогда как у нас пока этого не знают либо представить себе не могут, что нечто такое может где-то быть. 

Какими способами, по вашему мнению, родители могут воспитать в детях чувство sacrum, чтобы для них церковь не была только местом развлечения?

Сейчас уже можно говорить о некой субкультуре «анимации» детей в контексте, который бы, напротив, для каждого христианина-католика должен быть священнейшим, в контексте совершения Христовой Евхаристической Жертвы. Если мы рассматриваем храм как продолжение детской комнаты, всякого рода сценки с самыми разными персонажами и глубоким вроде бы смыслом будут уместны. Однако если для родителей церковь остается сакральным пространством, это видно и в поведении их потомков, особенно в момент пресуществления, который дети способны глубоко переживать, ведь именно тогда приходит Господь Иисус.

То есть если сами родители в это веруют и согласно этому ведут себя в храме, то они последовательно ведут к этому и своих детей. Основа порядка в храме — ограничение передвижения детей, нельзя допускать, чтобы они бездумно носились по церкви. Вопреки заблуждению рационализма, что «нужно всё понимать», очевидно, что даже латынь сама по себе не становится для детей камнем преткновения. Дети хотят, чтобы к ним относились серьезно, не нужно делать из них милых глупышей. Таинство Евхаристии произведет на них большое впечатление, только если взрослые сами не скроют его от детей в своих попытках придать совершению Мессы развлекательный характер.

Мне самому интересно, сколько духовных призваний будет из поколений детей, которым представляли Христа как милого доброго Господа Иисуса, с которым одна радость и забава и так хорошо вместе быть. Обо мне вспоминают, что я в детстве вертелся ужом у алтаря, прислуживая на традиционной Мессе, однако я совершенно точно понимал силу Евхаристической Жертвы, ее значительность и исключительность. Латынь делала происходящее еще более необычным и таинственным. Отец Юранек в ризнице шутил и острил, однако к Евхаристии относился исключительно серьезно и вовлекался в ее совершение всем своим существом без остатка.

Это вдохновляло и меня, тогда маленького мальчика. Дома у меня было полно игрушек, и после церкви я к ним возвращался. Я никогда не ходил ни в какие приходские группы и кружки. Безусловно, это хорошо, когда проживаешь свою веру с другими людьми, с ровесниками, разделяющими твои взгляды, но если именно это представляется главной, если не единственной формой того, как воспитывать в церкви молодое поколение, то становится извращением первоначального смысла. Самое главное — это Евхаристическая Жертва, и к ней надо вести каждого, независимо от возраста.

По возвращении в Чехию вы встречали священников, интересовавшихся традиционной литургией или даже служивших ее? Замечали ли вы сопротивление, с которым им приходилось сталкиваться?

Я должен сказать, что долгие годы не задумывался о служении традиционной Мессы. Когда я в 2005 году начал служить в церкви святого Габриеля на Смихове, мне даже не хватало алтаря «лицом к народу». Но я быстро привык к его отсутствию и так начал служить «спиной». И сейчас, если я служу Мессу в новом латинском обряде с римским каноном и григорианским хоралом, это такая возможность издалека приблизить «святую Мессу всех времен». Для меня было большим «комплиментом», когда во время литургии однажды пришел священник, который услышал, что «у святого Габриеля служат „Тридент“».

Ему сначала показалось, что это и был «Тридент», потому что дети вели себя спокойно, в отличие от анимированных служб типа «детских Месс». Верующие молились на коленях, и он подумал, что это и вправду «Тридент». Но в ту же минуту он сообразил, что богослужение на чешском языке! Так я постепенно приближался к традиционной Святой Мессе, но решающим моментом было желание настоятеля прихода отца Гапского, чтобы я «запустил» у святого Габриеля служение Месс традиционного чина. Я запустил, и всё пошло-поехало. 

Мы составили договор об условиях функционирования общины, желающей служения традиционных Святых Месс, члены этой общины могли бы подыскивать священников, умеющих служить по этому чину. Только тогда я узнал о непонимании и несправедливости, с которыми приходилось сталкиваться многим из этих священников.

Итак, вы тогда стали ректором церкви, в которой сегодня регулярно служится традиционная Святая Месса. Были ли потом какие-то неожиданности?

Меня удивил низкий средний возраст верующих, у меня сложилась картина, что сегодняшнее поколение «церковных бабушек» разминулось с «Тридентом», поскольку эти люди прожили свои лучшие годы во времена, когда у нас инициировалась и осуществлялась литургическая реформа. И скажем честно, «новая» Месса для служителя и народа более комфортна, она куда более user friendly, начиная уже с родного языка, поэтому ясно, что никому не хочется возвращаться от того, что легко и просто, к тому, что требует усилий. Если руководствоваться господствующим в Церкви мнением, то католики, тяготеющие к традиции, представляются как клан людей суровых, жестких, нетерпимых, неуживчивых и обидчивых, в общем, страх какой-то. В действительности же это прежде всего молодые верующие, которые хотят вкусить богатство нашей литургии, которых притягивает ее красота и глубина. Конечно, к сожалению, есть между ними и «проблемные представители», которые иногда способны испортить репутацию нормальному большинству. Но где таких нет? Впрочем, я не заметил пока, чтобы такие экземпляры притягивались к общине, собирающейся у святого Габриеля.

Когда вы впервые осознали, что вам самому хочется научиться совершать традиционную литургию?

Я бы здесь привел пример настоятеля отца Гапского, который до этого служил в Модржанах, до него в этом приходе был прекрасный священник каноник Герндт. Отец Гапский заметил, что многие верные скучают по тридентскому обряду, поскольку отец каноник приучил их к нему. И он научился старому чину ради этих прихожан (а это вовсе не так легко!), но в награду получил и побочный эффект — ибо погружение в глубину этой литургии духовно обогащает самого священника.

Подобным образом пришел к этому и я в нашем приходе здесь на Смихове. Была очевидна потребность в священнике, который бы умел эту сложную литургию служить и охотно бы это делал на постоянной основе. Также я бы не соответствовал должности ректора церкви, в которой служится чин, который я сам не знаю. Если бы меня попросили назвать одну характерную особенность «традиционных» верующих у святого Габриеля, я бы назвал благодарность. Они благодарны каждому священнику, который хочет служить им литургию, там не услышите обычного католического критического ворчания тех, кому ни один священник не угодит, не встретите и безудержного обожания того или иного пастыря.

Такое возможно благодаря «объективности» литургии, совершая которую, священник куда больше должен придерживаться предписаний, и поэтому такая литургия не зависит от того, как ее служит конкретный священник или какие интересные эффекты он в нее привнесет. Священник в ней, коротко говоря, однозначнее выступает in persona Christi, отождествляясь с самим Христом.

Остановимся подробнее на побочных эффектах. Что такого особенного дает традиционная литургия священникам, что особенного дает она народу?

У священника традиционная литургия усиливает осознание того, что литургия носит жертвенный характер, который ослаблен в некоторых моментах совершения Мессы нового чина. Кроме того, эта литургия полна священнических покаянных молитв, в которых постоянно припоминается греховность и недостойность служителя Евхаристии перед лицом величия Того, Кто на алтарь снисходит. Я пока начинающий, поэтому обряды и тексты еще не уложились у меня в голове, и осмысление многих молитв у меня впереди.

Как для священника, так и для верующих здесь присутствует тайна страдающего Христа, которая сформулирована в Его словах: «очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания» (Лк. 22:15).

Верные, которые глубоко проживут эту истину веры, уже вряд ли смогут воспринимать остроумное самокрасование навязчивых служителей, которое много где можно встретить, потому что им бы это мешало проживать то, что в действительности на литургии совершается. Необходимо, однако, заметить, что нельзя романтизировать прошлое: в былые времена многие священники литургию служили небрежно, тогда как сегодня верующие, тянущиеся к традиции, ожидают, что священник будет совершать обряды с тщанием и аккуратностью. Часто верные следят за Мессой по двуязычным миссалам, однако большинство не стремится любой ценой всё понять, ведь на самом деле новая литургия, переведенная на национальные языки, не более понятна, скорее у людей появляется прежде всего благодаря чешскому языку ощущение, что они всё поняли, однако если бы священник начал спрашивать их о смысле и значении того или иного действия, той или иной молитвы, большинство верующих не смогло бы ответить. 

Литургия сегодня нередко сводится к «проповеди с гарниром». Повторяющиеся каждую Мессу литургические рецитации могут казаться из-за своей кажущейся нейтральности стерильными, тогда как живой воспринимается именно проповедь, на которой священник выдает из себя нечто оригинальное и личное. А если он в этом не преуспевает, то даже принятие Христа в Евхаристии не сможет исправить ситуацию, когда верующие уходят после Мессы в раздражении или даже из-за недовольства проповедями священника ищут другую церковь. Для участвующих в традиционной литургии главным остается Евхаристия, а хорошая проповедь — это приятный бонус, но их не выведет из себя безыскусность или неудачность проповеди. Ведь Христос нисшел на алтарь, и они Его в Евхаристии приняли. 

Часто говорят об определенной феминизации Церкви. Если зайти в храм и посмотреть на сидящих на лавках, большинство составляют женщины, во многих приходах — подавляющее большинство. На традиционных Святых Мессах такая диспропорция обычно не наблюдается. Можно ли утверждать, что старая литургическая форма более привлекательна для мужчин и юношей?

Я думаю, что для женщин важны эмоции, и если они привыкли к новым обрядам и чувствуют, что в старой литургии им не этого не хватает, то возвращаются к тому, к чему привязаны. Мужчинам необходимо ухватиться за рациональную основу. Парадоксально, но при этом обряды Миссала Павла VI 1970 года и другие пособорные литургические книги литургическая комиссия составляла методом социальной инженерии на основе рационально обоснованных исторических, богословских и многих других критериев. 

И хотя совершенно точно, что в комиссиях не было ни одной женщины, я ни разу не слышал от мужчины-мирянина, чтобы он хвалил новый чин Мессы именно за его структуру, разумность, продуманность и т. д., кроме как что новые обряды ясны и понятны (насчет последнего я бы сказал, что во многих отношениях это только так кажется). Для мужчин имеет большое значение, что традиционная литургия это литургия «всех времен», что это нечто надчеловеческое, то, что является скорее объектом поклонения, нежели чувств, и при этом она имеет рациональное обоснование. Мужчинам, кроме того, часто свойственно «дисциплинарное» восприятие веры, в таком проживании веры в целом, не только богослужения, не остается места сантиментам.

Если в основе религиозной жизни лежит порядок, ее можно обогатить добротой, мягкостью и тому подобным. Но если не будет порядка, доброта и мягкость обратятся в зыбкую сентиментальность без глубоких корней.

Эту тему обычно обходят молчанием. Во многих диоцезах даже после опубликования «Summorum Pontificum» остается стремление задавить в корне служение традиционной литургии. В чем, по вашему мнению, причины такого упорного неприятия?

Западные люди, которые в пособорную эпоху посвятили свою жизнь попиранию, а часто и варварскому физическому уничтожению того, что было в Европе веками (мы даже не можем представить себе масштабов происходящего), никогда не смогут признать, что во многих вещах заблуждаются. Когда-то они были молодыми, их идеалом была новая, свежая, очищенная от балласта прошлого, социально ангажированная Церковь, в которой будет одурманивающе веять Святой Дух, и когда всё, что только возможно, в Церкви изменится и упростится, настанет расцвет веры. Последствием этой бури, кроме многого прочего, стало, к сожалению, и то, что десятки тысяч священников бросили свое служение, поддавшись волнам революции. В наших условиях [ЧССР. — прим. пер.] железный занавес сыграл роль завесы иерусалимского Храма, которая охранила Божью тайну.

И если сегодняшние епископы в западных странах — «ученики чародеев», соборного поколения церковных иерархов, которое с попранием прошлого Церкви смирилось или даже поддерживало его, то я бы высоко оценил большинство наших епископов, выпускников литомержицкой семинарии. [Римско-католический кирилло-мефодиевский богословский факультет, в 1953-1990 гг. находившийся в г. Литомержице, при коммунистическом режиме был единственным учебным заведением Чехии, готовившим будущих священников. — прим. ред. пер.] У нас практически не встретить атмосферу «классовой борьбы», особенно в католической Моравии, где никогда не проявились тенденции к накалу ситуации. Было выраженное неприятие традиционной литургии у одного ординария, но я думаю, что у нас хорошая ситуация, со стороны Пражской архиепархии я даже нахожу достаточное одобрение. Положение вещей меняется и на Западе, например, в США всё более разрастается сеть приходов, которые там называют Latin Mass parish. Служащие там священники преимущественно из Братства святого Петра. Расширяется и сеть институтов Братства святого Пия Х. Если бы оно было так неблагонадежно, Папа Франциск не уделил бы ему юрисдикцию принимать исповеди в объявленный им Год Милосердия.

Ситуация, получается, выглядит так, что приверженцы традиционной литургии добиваются лишь реализации провозглашенной свободы и плюрализма? 

«Диалог» с теми, кто только похлопывает друг друга по плечам, дело простое, но грош ему цена. Некоторое время спустя после опубликования motu proprio Папа Бенедикт написал письмо более личного характера, где выражал горечь по поводу незамедлительных реакций, полных ненависти, на известие, что будет больше возможности совершать традиционную литургию. Как часто бывает, самые заклятые гневные критики — известные защитники свобод, плюрализма, открытости, диалога и прочего. Однако диалог представляется возможным, например, с «умеренными мусульманами», но никак не с теми, кто на самом деле ближе всего, потому что у них твердые убеждения, и о результате такого диалога невозможно договориться заранее. 

Как вы видите традиционную литургию в перспективе, в контексте будущего нашей Церкви?

Возьмем как пример харизматическое обновление. Американские католики обозначают начало этого движения в Церкви 1967 годом. Его история молода и кратка, и поэтому труднее предсказать, какие еще у него ресурсы и возможности. Традиционный чин это уже нечто великое, старинное, что превосходит наше разумение и вызывает почтение вне зависимости от того, каков сегодня статус его приверженцев в «большой Церкви» (это выражение я встретил у Папы Бенедикта). И несмотря на самые ожесточенные споры и противоречия между разными течениями в традиционализме, традиционная литургия живет, и таинственным способом через нее Христос пребывает между нами. 

Надо понимать, что нечто подобное происходит и с византийской литургией. Отношения греко-католиков с православными бывают очень напряженными, однако обряд один, и верующие обеих конфессий его любят, несмотря на свои собственные человеческие недостатки. Как бы они отреагировали на то, если бы вопросы обряда из самых лучших побуждений взяли в свои руки литургические комиссии и руководствуясь продуманными критериями занялись бы сокращением, тасованием, удалением «повторов» и «непонятных» ритуалов и так далее? Поэтому я бы не опасался, что исчезнет красота, которая сумела противостоять напору человеческой дерзости.

Спасибо за беседу!

---

Станислав Пршибыл (Stanislav Přibyl) — чешский католический священник, преподаватель и богослов, специалист по церковному праву и автор ряда научных публикаций. Родился 18 ноября 1966 года в Праге в семье церковных органистов. В 1989 г. закончил юридический факультет Карлова университета. В 1990 г. поступил в семинарию и после первого курса в Праге был послан на учебу в Рим, где изучал богословие в Папском Латеранском университете. После окончания университета в 1995 году был рукоположен во диакона, а в 1996 году — в пресвитера Пражской архиепархии. Начав священническое служение, продолжил обучение на юридическом факультете Карлова университета и в 1998 году защитил диссертацию и получил титул Ph.D. В том же году поступил на факультет канонического права в Латеранском университете, который в 2000 году закончил со степенью лиценциата, а после защиты там же диссертационной работы в 2002 году получил титул доктора канонического права. В 2011 получил ученую степень хабилитированного доктора, а в 2016 году стал доктором теологии и получил степень Th.D.

C 1997 года занимает различные должности в церковных судах Чехии, в настоящее время — судья митрополичьего церковного суда в Праге. Ведет научно-исследовательскую и преподавательскую работу в Карловом университете, Южно-Чешском университете в Чешских Будеевицах, Трнавском университете (Словакия), Институте отношений Церкви и государства при министерстве культуры Словацкой Республики (Братислава). Член рабочей группы профессионального общества «Společnost pro církevní právo». Редактор научного журнала «Revue církevního práva» («Обзор церковного права»).

С 1.07.2016 ректор церкви Успения Божьей Матери и святого Карла Великого на Карлове, Прага.

Отец Михал Ермашкевич OP: Еще раз о чрезвычайной форме литургии

Знакомый многим в России белорусский священник-доминиканец о. Михал Ермашкевич откликнулся на статью в газете «Каталіцкій веснік». Предлагаем читателю русский перевод его письма, которое также было опубликовано в газете.

Уважаемая редакция «Католического вестника»!

Прочитал в номере от 8.04.2018 г. статью «Церковь и Братство Пия Х» под рубрикой «Вопрос священнику» и с удивлением узнал, что нас, т.е. верующих, приверженных экстраординарной форме литургии (а священник – тоже верующий) в Беларуси, оказывается, очень мало или вообще нет (?!). Чувствую себя просто обязанным заявить, что МЫ ВСЁ ЖЕ ЕСТЬ, и нас гораздо больше, чем кажется!

Просто в результате нездорового отношения к себе (о чем ниже) многие не решаются заявить о своих духовных предпочтениях. Процитирую фразу целиком: «Однако кажется, что в нашей стране очень мало или вообще нет верующих, которые бы отличались такой привязанностью, принимая во внимание, что Церковь в Беларуси после II Ватиканского Собора беспрепятственно перешла к совершению Таинств на национальных языках».

Начну с последнего. Еще с какими препятствиями! И далеко не на всех национальных языках! И дело даже не в том, что в Советском Союзе Церковь была в непростой ситуации, находилась в определенной изоляции от того, что происходило в Ватикане. Просто в природе долгое время не существовало текстов новой литургии именно на белорусском языке, только польские (имеется в виду – на нашей территории). А это порождало межнациональные конфликты между верующими (в Беларуси и не только различие языков разделяло приходы) или способствовало полонизации всех католиков, что крайне негативно сказывалось на и без того сложном положении Католической Церкви, которая воспринималась как чужеродная организация. А сколько проблем было и по сей день остается с переводами литургических текстов! Долгое время каждый священник был сам себе переводчиком, а утвержденные переводы тоже, мягко говоря, не идеальны. Но это совсем другая тема...

В течение многих лет после Собора даже новая литургия по польским переводам служилось в духе вполне традиционном, лицом на Восток, с сохранением всего «старого» благочестия, благодаря которому вера пережила атеистические времена. И если бы с самого детства мое личное знакомство с католической верой, в которой я был крещен, начиналась не с Традиции, а с современных экспериментов над литургией (которым почему-то везде дается «зеленый свет»), с уверенностью могу утверждать, что священником я бы не стал! Да и вряд ли бы был частым посетителем храма... И не я один такой!

Вступив в начале 90-х в католический орден в Польше, я впервые встретился с т. наз. новыми движениями. Очевидно, что моя традиционная набожность все же была и остается действительно католической; новое для себя я воспринимал благосклонно – как право каждого в пределах Католической Церкви идти самым подходящим ему путем к Богу, хотя моему мировосприятию это новое и не соответствовало. Но я прочно верил – поэтому и выдержал, поэтому и принял Таинство священства – что традиционная латинская литургия и духовность дождутся своего времени. И действительно, дождались! Однако для меня стало огромным шоком то, что документы Бенедикта XVI и Папской комиссии «Ecclesia Dei» относительно традиционной литургии были восприняты многими представителями духовенства враждебно и агрессивно. Куда же девалось провозглашаемое ими католическое послушание Верховному Понтифику (в отсутствии которого так горячо обвиняют архиепископа Марселя Лефевра и его последователей)? Для меня это непонятно.

Если Папа говорит: «Можно!», почему многие священники и дальше продолжают считать дособорную Мессу чем-то устаревшим, запретным, вредным, а противостояние ее возрождению – своим «святым» долгом? Чем они руководствуются? Чего боятся? Я посоветовал бы им просто лучше и больше вникнуть в смысл «Summorum Pontificum» и комментариев самого Бенедикта XVI, а также «Universae Ecclesiae».

Повторюсь: мы есть в Беларуси и не требуем ничего незаконного, только практической реализации своего права, подтвержденного Святым Отцом. То, что кто-то может не воспринимать традиционную духовность как свою, я понимаю. Да никто никого к этому и не принуждает. Но зачем морально уничтожать (как чуть ли не врагов народа) тех, для кого она – как родная мать, рождающая и оберегающая веру? Где элементарная христианская любовь? Невольно начинаешь сомневаться в подлинности и христианской природе нового благочестия, которое навязывается верующим, лишь бы только они не заинтересовались Традицией, благодаря которой, однако, Церковь просуществовала столько веков, и которая и сегодня многим может помочь отыскать свой путь к Богу. Как оправдаются перед Ним те, кто относится к традиционалистам как к католикам худшего сорта, с которыми не стоит считаться, и выталкивает их на периферию католической жизни и церковной общины, которой они много могли бы дать полезного, заняв более подходящее место?..

С уважением,
о. Михал Ермашкевич ОР

P.S. Вышесказанное относится не столько к уважаемому автору статьи, сколько к общей ситуации, замалчивать которую я считаю неправильным.

Интервью еп. Шнайдера Майклу Мэтту

Находясь в США, епископ-помощник архиепархии Пресвятой Девы Марии в Астане Атаназий Шнайдер дал интервью редактору сайта «Remnant» Майклу Мэтту, 20-минутный отрывок из которого мы предлагаем вниманию наших читателей. Основные мысли, высказанные владыкой, следующие:

Первостепенная задача пастырей Церкви — Папы, епископов, священников — это защищать то, что свято, то, что вверено им как верным управителям, но не принадлежит им. Святая Евхаристия, Тело Христово, не является собственностью Папы, епископа или священника, и потому они не могут распоряжаться Ею по своему усмотрению и приспосабливать Ее к духу мира сего. Мы должны молиться о Папе и о том, чтобы он ясно запретил практику причащения разведенных прелюбодеев. Это — его обязанность, его первостепенная задача: утверждать своих братьев во всей Церкви, привнести ясность в этот крайне важный вопрос. Я надеюсь — и мы должны об этом молиться — что Бог просветит его и даст ему сил сделать это и делать это всегда, — говорит епископ. Чудеса бывают. Если Папа Франциск это сделает, это будет чудо, но мы должны верить в чудеса.

Мы должны поддерживать его своими молитвами. Те, кто публично проявляет свою обеспокоенность состоянием смятения в Церкви — это и есть настоящие друзья Папы. Именно они, а не те епископы, священники и миряне, кто совершает по отношению к Папе акты адорации. Нельзя отрицать очевидное, в Церкви мы должны быть честны друг с другом, поэтому просить Папу внести ясность, как это уже многие сделали — это дело милосердной любви по отношению к нему. Когда Папа предстанет перед судом Божьим — а это случится, это случается с каждым из нас — он вспомнит всех, кто просил его внести ясность, и будет благодарен им. А те голоса, что только восхваляли его и говорили: «всё хорошо, Святой Отец», — как в песенке «Всё хорошо, прекрасная маркиза» — они не помогут ни ему, ни самим себе. Церковь — это большая семья Божья: Святой Отец, духовенство, миряне... Этот семейный дух очень сильно подчеркивался на Втором Ватиканском Соборе. А в семье должна быть возможность говорить ясно и не боясь быть наказанным или стать изгоем. Я считаю, — говорит владыка, — знаком присутствия Святого Духа в Церкви то, что на всех уровнях — кардиналы, епископы, миряне — есть те, кто старается помочь Святому Отцу, публично выражая свою обеспокоенность.

Если же случится худшее и Папа так и не даст ожидаемого от него ответа, а новые правила начнут повсеместно претворяться в жизнь, мы должны будем сохранять верность истине, которая нам известна. Вера не является собственностью Папы, он не может ничего в ней менять, он — лишь управитель, первый из слуг истины. Церковь в конечном итоге находится не в руках Папы, а в руках Христа. Каждый отдельно взятый Папа — явление временное, а Христос вечен.

После Второго Ватиканского Собора и по сей день во всех сферах жизни Церкви существует глубокий кризис — это очевидно, отрицать это невозможно. Разумеется, прежде всего имели место ошибки в толковании Собора, но объективно это толкование и его воплощение в жизнь отчасти основывались и на некоторых двусмысленных высказываниях самого Собора. После Собора Папы — Павел VI, Иоанн Павел II — пытались скорректировать какие-то из отклонений от правильного курса, но этого оказалось мало. Ошибкой был разрыв с Традицией, господствовавшее тогда ощущение, что мы начинаем какую-то новую эру, создаем новую Церковь. А это противоречит духу апостолов и Христа, потому что Церковь всегда одна, и «новой Церкви» не может быть.

Интервью еп. Шнайдера блогу «Rorate Caeli»

Редакция блога «Rorate Caeli» взяла интервью на ряд тем у Его Преосвященства епископа Атаназия Шнайдера, одного из наиболее известных прелатов, трудящихся ради возрождения восстановлением традиционной латинской Мессы и полноты католической веры.
В этом разностороннем интервью Его Преосвященство вдумчиво пояснил ряд важных вопросов, с которыми встречается Церковь в нынешнюю пору большого кризиса. Перепечатывать интервью разрешается со ссылкой на «Rorate Caeli».

Пост-синодальная Церковь и неверующие иерархи

Rorate Caeli: Что касается последнего Синода: мы не знаем, какое влияние он окажет на Церковь с юридической точки зрения, потому что следующий ход за Папой Франциском. Независимо от этого, говоря практически – существует ли уже схизма в Церкви? И, если да, какое это имеет практическое значение? Как это проявится для привычных католиков на церковных скамьях?

Еп. Шнайдер: Слово «схизма» имеет значение согласно кан. 751 Кодекса Канонического Права: отказ от подчинения Верховному Понтифику либо от общения с членами Церкви, подчиняющимися ему. Надо отличать дефект веры или ересь от схизмы. На самом деле дефект веры или ересь – это больший грех, чем схизма. Как сказал св. Фома Аквинский, «неверие – это грех, совершенный против самого Бога, ибо Он Сам – первая Истина, на которой основана вера; а схизма нарушает церковное общение, которое является меньшим благом, чем Сам Бог. По этой причине грех неверия более тяжел, нежели грех схизмы» (II-II, q. 39, a. 2c).

Кризис Церкви в наши дни заключается в распространении феномена, когда люди, не верующие в полноте и не исповедующие всю целостность католической веры, часто занимают стратегические посты в жизни Церкви (профессора теологии, преподаватели в семинариях, орденские руководители, приходские священники и даже епископы и кардиналы). И эти люди с их поврежденной верой говорят, что они подчиняются Папе.

Наибольшая путаница и абсурдность проявляются тогда, когда такие наполовину еретические клирики обвиняют тех, кто хранит чистоту и единство католической веры, в том, что те выступают против Папы – то есть, по их мнению, каким-то образом сами являются схизматиками. Для простых католиков на церковных скамьях такая запутанная ситуация становится настоящим испытанием их веры в незыблемость Церкви. Они должны держаться единства веры в соответствии с неизменными католическими истинами, которые были переданы нам предками и которые мы находим в традиционных катехизисах и в работах Отцов и Учителей Церкви.

Rorate Caeli: Говоря о типичных католиках – какие новые вызовы, которые не стояли перед началом Синода, встанут теперь перед обычным приходским священником? Что еще – как, например, омовение ног женщинам в Великий Четверг по примеру Франциска – отяготит служение священника помимо того, что затрудняет его сегодня?

Бп. Шнайдер: Типичный католический приходской священник должен хорошо знать извечный смысл католической веры, а также извечный смысл законов католической литургии. Зная это, он должен иметь внутреннюю уверенность и твердость. Он должен всегда помнить католический принцип распознавания истины: «Quod semper, quod ubique, quod ab omnibus», это означает – «во что всегда, везде и все» верили и что практиковали.

Категории «всегда, везде, все» нужно понимать не арифметически, а в моральном смысле. Конкретный критерий этого различения: «Данная перемена в доктринальном утверждении, в пастырской и литургической практике создает разрыв с прошлыми временами или даже прошлым тысячелетием? Действительно ли это нововведение позволяет вере сиять ярче и яснее? Приближает ли к нам данное литургическое новшество святость Бога, провозглашает ли глубже и прекрасней тайны Божии? Действительно ли эта инновация в дисциплине способствует росту усердия в стремлении к святости жизни?»

Если говорить конкретно о таком нововведении, как омовение ног женщинам во время Святой Мессы Тайной Вечери в Великий Четверг, надо сказать, что эта Святая Месса отмечает воспоминание установления таинств Евхаристии и Священства. Поэтому омовение ног женщинам вместе с мужчинами не только отвлекает внимание от таин Евхаристии и Священства, но и создает путаницу относительно исторического символизма «двенадцати», а также мужского пола апостолов. Повсеместная традиция Церкви никогда не допускала омовение ног во время Святой Мессы – оно совершалось только вне Мессы, в рамках особой церемонии.

К тому же публичное омовение, а также, по обычаю, целование ноги женщины со стороны мужчины, в нашем случае – священника или епископа, любой человек здравого смысла в любой культуре сочтет неадекватным и даже неприличным. Слава Богу, ни один священник или епископ не обязан публично омывать ноги женщинам в Великий Четверг, потому что для этого нет обязывающей нормы, да и само омовение является лишь факультативным обрядом.

Владыка Атаназий Шнайдер во время семинара
для священников в Витебске, 2010 г.
Фото: Дмитрий Лялин, Una Voce Russia.

Священническое братство св. Пия Х (FSSPX)

Rorate Caeli: Священническое братство св. Пия Х (FSSPX) находится в нетипичной ситуации в Церкви. Ваше Преосвященство, почему, как Вы считаете, так много католиков боится FSSPX и избегают всякой связи с ними? Как Вы думаете, какие ценности FSSPX может принести в основное течение Церкви?

Еп. Шнайдер: Если кто-то или что-то незначительно и слабо, никто не станет этого бояться. Те, кто боится Священнического братства св. Пия Х, по большому счету, боятся вечной католической истины и ее требований в моральной и литургической сфере.

Если FSSPX старается верить, поклоняться Богу и жить нравственно так, как и наши предки и знаменитые святые на протяжении тысячелетий, необходимо рассматривать жизнь и труды католических священников и верующих FSSPX как дар для Церкви в наши дни, а также как один из ряда инструментов, которые Божественное Провидение использует, чтобы исправить ненормальность сегодняшнего общего кризиса веры, морали и литургии внутри Церкви.

Однако кое-где в FSSPX, как и в любом человеческом сообществе, встречаются люди эксцентричные. Их поведение и настрой лишены справедливости и милосердия, а потому и настоящего «sentire cum ecclesia» (лат. единомыслия с Церковью. – пер.), и поэтому для них существует опасность оказаться в состоянии церковной автокефалии, объявить себя последней юридической инстанцией в Церкви. Однако, насколько мне известно, здоровая часть образует большинство в FSSPX, и я считаю их генерального настоятеля, Его Преосвященство епископа Бернара Фелле подлинным и образцовым католическим епископом. Существует определенная надежда на каноническое урегулирование положения FSSPX.

Синод и папопоклонство

Rorate Caeli: Возвращаясь к Синоду и ставя во главу угла традицию – считаете ли Вы, Ваше Преосвященство, что изменения в римской литургии после Второго Ватиканского Собора повлияли на нынешний кризис в Церкви, на кризис семьи, на нравственность общества в целом?

Еп. Шнайдер: Именно так я бы не стал говорить. На самом деле, основной источник нынешнего кризиса в Церкви, кризиса брака, семьи, нравственности в целом - это не литургическая реформа, а дефекты веры, доктринальный релятивизм, который происходит от релятивизма морального и литургического. Ведь если я неправильно верю, я буду жить неправильной жизнью с моральной точки зрения и поклоняться Богу неправильным, равнодушным образом. Сначала нужно восстановить чистоту и твердость доктрины веры и нравственности на всех уровнях, а уже оттуда начинать совершенствовать литургию. Целостность и красота веры требует целостности и красоты нравственной жизни, а целостность и красота нравственной жизни, в свою очередь, требует красоты публичной молитвы.

Rorate Caeli: Еще один вопрос о Синоде. Имеющие очи видеть видят, что Папа Франциск в ходе синодального процесса внес путаницу, а не ясность, и способствовал повороту в переломном направлении, увеличив роль кардиналов Каспера и Даннеелса, архиепископа Супича и др. Какое отношение должен иметь католик к Папе в эти неспокойные времена? Обязаны ли католики открывать свои взгляды и «оказывать сопротивление», как в прошлом году говорил в интервью нашему блогу кардинал Бёрк, даже если это означает критический настрой по отношению к Папе?

Еп. Шнайдер: На протяжении нескольких поколений и вплоть до наших дней в жизни Церкви царило и царит что-то вроде «папоцентризма» или «папопоклонства», которое, несомненно, является чрезмерным по сравнению с умеренным и сверхъестественным взглядом на личность Папы и причитающееся ему почтение, распространенным в прошлые времена. Такое чрезмерное отношение к личности Папы приводит на практике к преувеличенному и ошибочному теологическому восприятию догмата о безошибочности Папы.

Если бы Папа сказал всей Церкви сделать то, что прямо шло бы против неизменной Божьей истины либо заповеди Божьей, каждый католик был бы вправе с должным уважением поправить его, исходя из почтения и любви к святому служению и персоне Папы. Церковь не является частной собственностью Папы. Папа не может сказать: «Я – Церковь», как это делал французский король Людовик XIV, говоривший: «L’État c’est moi». Папа – это только наместник, но не преемник Христа.

Сомнения относительно чистоты веры – это дело всех членов Церкви, которая является единым живым телом. В древние времена перед тем, как доверить кому-либо служение священника или епископа, верующих спрашивали, могут ли они гарантировать, что кандидат имеет правильную веру и высокоморальное поведение. Старый Римский Понтификал говорит: «Капитан корабля и его пассажиры в равной степени могут чувствовать себя в опасности или в безопасности во время путешествия, поэтому они должны быть заодно в своих общих интересах». Именно Второй Ватиканский Собор очень сильно поощрил верующих мирян вносить вклад в истинное благо Церкви, в укрепление веры.

Я думаю, во времена, когда немалая часть тех, кому вверено служение Учительства, пренебрегает своими обязанностями, Святой Дух зовет именно верных мирян закрыть собою брешь и смело защитить католическую веру в подлинном «sentire cum ecclesia».

Традиция и ее внутренние враги

Rorate Caeli: Папа – это мерило традиции, или же он сам измеряется традицией? И должны ли католики молиться о том, чтобы скорее появился традиционный Папа?

Еп. Шнайдер: Конечно, Папа – это не мерило традиции, а наоборот. Мы всегда должны помнить догматическое учение Первого Ватиканского Собора: служение Преемников Петра заключается не в том, чтобы провозглашать новые доктрины, а в том, чтобы охранять и верно излагать сокровище веры, переданной апостолами (ср. Догматическая Конституция «Pastor aeternus», гл. 4).

Исполняя одну из своих важнейших задач, Папа должен стараться, чтобы вселенская паства Христова была охраняема «от отравленной пищи заблуждений» (Первый Ватиканский Собор, там же). Следующее выражение, употреблявшееся с первых веков Церкви, является одним из наиболее точных определений папского служения и в некотором смысле должно быть второй натурой каждого Папы: «верно держась Предания, полученного со времен возникновения христианской веры» (Первый Ватиканский Собор, там же).

Мы должны всегда молиться, чтобы Бог дал Своей Церкви традиционно ориентированных Пап. Однако мы должны верить в такие слова: «Не ваше дело знать времена и сроки, которые Отец положил в Своей власти» (Деян 1, 7).

Rorate Caeli: Мы знаем, что многие епископы и кардиналы – вероятно, большинство – хотят изменить вероучительный язык Церкви и многовековую дисциплину под видом «развития доктрины» и «пастырского сочувствия». Чем неправильны их аргументы?

Еп. Шнайдер: Выражения вроде «развития доктрины» и «пастырского сочувствия» обычно являются на самом деле лишь предлогом для изменения учения Христа и противоречия его извечному смыслу и целостности, поскольку апостолы передали его всей Церкви, и оно верно сохранялась благодаря Отцам Церкви, догматическому учительству Соборов и Пап.

В конечном счете эти клирики хотят иметь другую Церковь и даже другую религию, натуралистическую религию, которая приспосабливается духу времени. Такие клирики – настоящие волки в овечьей шкуре, которые часто флиртуют с миром. Не смелые пастыри, а скорее трусливые кролики.

Роль женщины в Церкви

Rorate Caeli: Сегодня мы много слышим о роли женщины в Церкви – так называемом «женском гении». Конечно, женщины испокон веков играли очень важную роль в Церкви, начиная с Пресвятой Девы Марии. Но с точки зрения литургии Христос сделал свою позицию кристально ясной, как и дособорные Папы. Ваше Преосвященство, как по-Вашему, участие женщин в литургии – их участие в Мессе Novus Ordo, появление «министранток» и т. п. – оказало позитивное или негативное влияние на Церковь в последние четыре десятилетия?

Еп. Шнайдер: Нет сомнения в том, что участие женщин в литургическом служении при алтаре (чтение Писания, исполнение функций министрантов, раздача ими Причастия) является радикальным разрывом со всей всеобщей традицией Церкви. Поэтому такая практика противоречит апостольскому преданию.

Такая практика придала литургии Святой Мессы вполне протестантский вид и характерные черты неформального молитвенного собрания или катехитического мероприятия. Несомненно, она противоречит намерениям отцов Второго Ватиканского Собора, о ней нет даже никаких упоминаний в Конституции о Священной Литургии.

Владыка Атаназий Шнайдер во время торжественного богослужения
в московской церкви св. Людовика, 2011 г.
Фото: Наталья Гилёва, пресс-служба Архиепархии Божией Матери.

Традиционная латинская Месса

Rorate Caeli: Ваше Преосвященство, Вы известны тем, что во многих местах мира совершаете традиционную латинскую Мессу. Какие самые глубокие уроки Вы как священник и епископ получили от служения латинской Мессы? Какие уроки могут надеяться получить другие священники и епископы от такого служения?

Еп. Шнайдер: Наиболее глубокие уроки, которые я получил от совершения традиционной формы Мессы, следующие: я – лишь негодный инструмент в сверхъестественном и пресвятом деле, главным служителем которого является Христос, Вечный Первосвященник. Я чувствую, что во время совершения Мессы я в некотором смысле теряю свою индивидуальную свободу, потому что слова и жесты предписаны даже в самых малых деталях, и я не могу распоряжаться ими. Я чувствую очень глубоко в сердце, что я лишь слуга, который, однако, со свободной волей, с верой и любовью выполняет не свою волю, но волю Другого.

Традиционный обряд Святой Мессы, который насчитывает более тысячи лет и который не был изменен даже Тридентским Собором (ведь чин Мессы до и после этого Собора был почти один и тот же), провозглашает и громогласно благовествует Воплощение и Теофанию несказанно святого и великого Бога, который в литургии – «Бог-с-нами», «Эммануил» – становится таким малым и таким близким к нам. Традиционный обряд Мессы – это красивое и в то же время мощное провозглашение Евангелия, реализация дела нашего спасения.

Rorate Caeli: Если Папа Бенедикт правильно говорит, что Римский обряд сейчас (довольно странным образом) существует в двух формах, а не в одной, почему от всех семинаристов всё еще не требуют знать и уметь служить традиционную латинскую Мессу? Как может приходской священник Римской Церкви не знать обеих форм единого обряда своей Церкви? И как можно запрещать столь многим католикам традиционную Мессу и таинства, если две формы равноправны?

Еп. Шнайдер: Согласно намерению Папы Бенедикта XVI и ясным нормам инструкции «Universae Ecclesiae», все [римо-]католические семинаристы должны знать традиционную форму Мессы и быть способны совершать ее. Тот же документ говорит, что эта форма Мессы является сокровищем для всей Церкви – таким образом, она принадлежит всем верующим.

Папа Иоанн Павел II настоятельно призывал епископов щедро идти навстречу желаниям верных относительно совершения традиционной формы Мессы. Если клирики и епископы препятствуют и запрещают совершение традиционной Мессы, они не подчиняются тому, что говорит Церкви Святой Дух, и действуют очень анти-пастырски. Они ведут себя как властелины сокровища литургии, которое на самом деле им не принадлежит, потому что они – только его распорядители.

Запрещая совершение традиционной Мессы, препятствуя ей и дискриминируя ее, они поступают как неверный и капризный слуга, который, вопреки приказу главы дома, держит погреб с провизией под замком, или как злая мачеха, не дающая детям достаточно еды. Возможно, эти клирики боятся мощи истины, которую излучает служение традиционной Мессы. Ее можно сравнить со львом: выпусти его на свободу, и он сам себя защитит.

Россия еще не посвящена явно

Rorate Caeli: Там, где Вы живете, много русских православных. Александр, митрополит Астанинский или кто-нибудь еще из Московского Патриархата спрашивал Вас о прошедшем Синоде и о том, что происходит в Церкви при Франциске? Они интересуются этим?

Еп. Шнайдер: Православные священники, с которыми я имею контакт, в целом не очень хорошо информированы о нынешних внутренних спорах в Католической Церкви, или, по крайней мере, никогда со мной об этом не говорили. Пусть даже они и не признают юрисдикционный примат Папы, но тем не менее они смотрят на Папу, как на первого в иерархическом служении в Церкви с точки зрения протокола.

Rorate Caeli: До столетия Фатимы остается всего год. Россия, вероятно, так и не была посвящена Пренепорочному Сердцу Марии и наверняка не обратилась. Церковь пребывает в полном беспорядке, может быть, даже худшем, чем во время арианской ереси. Будет ли еще хуже перед тем, как станет лучше, и как верному католику подготовиться к тому, что будет?

Еп. Шнайдер: Мы должны твердо верить: Церковь не наша и не Папская. Церковь – Христова, и Он Один хранит и безошибочно ведет ее даже и через самые темные периоды кризиса, каковой является наша нынешняя ситуация.

Это – демонстрация Божественного характера Церкви. Церковь, по сути, является тайной, сверхъестественной тайной, и мы не можем подходить к ней как к политической партии либо чисто человеческой общности. В то же время Церковь – организм человеческий, и на человеческом своем уровне она сегодня терпит тяжкую муку, участвуя в Страстях Христа.

Можно сказать, что Церковь в наши дни бичуют, как нашего Господа, раздевают, как нашего Господа в десятом стоянии Крестного пути. Церковь, наша мать, связана не только врагами Христа, но и некоторыми их коллаборационистами в статусе клириков, иногда даже высокопоставленных.

Все добрые дети Матери-Церкви, как мужественные воины, должны стараться освободить свою Мать духовным оружием защиты и проповеди правды, распространения традиционной литургии, Евхаристического поклонения, крестовым походом Святого Розария, битвой против греха в своей личной жизни и стремлением к святости.

Мы должны молиться о том, чтобы Папа скоро и явно посвятил Россию Святейшему Сердцу Марии, и тогда Она одержит победу, как молится Церковь с давних времен: «Возвеселись, о Дева Мария, ибо Ты одна победила все ереси в целом мире» («Gaude, Maria Virgo, cunctas haereses sola interemisti in universo mundo»).

Кардинал Робер Сара: литургия дается нам в традиции

Очередная конференция Sacra Liturgia состоялась в Нью-Йорке 1-4 июня. Публикуем русский перевод обращения кардинала Робера Сара, префекта Конгрегации Богослужения и дисциплины Таинств, к участникам конференции.



1. Я рад приветствовать всех вас, собравшихся в Нью-Йорке на первой конференции Sacra Liturgia в Соединенных Штатах Америки. Я также лично приветствую Его Высокопреосвященство, кардинала Тимоти Долана, архиепископа Нью-Йорка, и благодарю его за проявленный интерес и поддержку этой конференции, призванной подчеркнуть ключевую роль литургической формации и совершения литургии в жизни и миссии Церкви.

Мне было очень приятно присутствовать на презентации итальянского и английского изданий трудов конференции Sacra Liturgia – 2013 в Риме в ноябре прошлого года и поздравить епископа Доминика Рея и всех, кто вместе с ним позволил воплотиться этому благому начинанию, которое теперь добралось и в США.

Я приветствую Его Высокопреосвященство, кардинала Раймунда Лео Берка, который прочитает основной доклад. И я приветствую всех епископов, священников, монашествующих и специалистов-мирян, которые примут участие в работе конференции, а также тех, кто будет совершать Литургию и проповедовать в эти дни. Ваша апостольская работа по продвижению Священной Литургии – важнейшая в наше время. Спасибо за все, что вы делаете.

2. Поскольку Священная Литургия подлинно является источником, из которого проистекает вся сила Церкви, как учит Второй Ватиканский Собор (см. Sacrosanctum Concilium, 10), мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы вернуть Священную Литургию в самый центр отношений между Богом и человеком, признавая первенствующую роль Всемогущего Бога в этом исключительном и особом собрании, в котором мы, по отдельности и как Церковь, встречаем Бога, действующего в этом мире. Братья и сестры, нельзя встретить Бога без трепета, без благоговения, без глубокого уважения и священного страха. По этой причине мы должны согласиться с кардиналом Ратцингером, назвавшим «правильный способ совершения Литургии, внутренний и внешний», первой среди наших забот (Joseph Cardinal Ratzinger, The Spirit of the Liturgy, Ignatius Press, San Francisco 2000, p. 9).

3. Когда Святейший Отец, Папа Франциск, просил меня принять служение префекта Конгрегации Богослужения и дисциплины Таинств, я задал вопрос: «Ваше Святейшество, как Вы хотите, чтобы я исполнял это служение? Чего Вы хотите от меня как от префекта этой конгрегации?». Ответ Святейшего Отца был ясным: «Я хочу, чтобы Вы продолжали осуществлять литургическую реформу Второго Ватиканского Собора», - сказал он, - «и я хочу, чтобы Вы продолжали в области литургии благое дело, начатое Папой Бенедиктом XVI».

Друзья мои, в этом деле мне нужна ваша помощь. Я прошу вас продолжать стремиться к достижению литургических целей Второго Ватиканского Собора (ср. Sacrosanctum Concilium, 1) и продолжать литургическое обновление, которому способствовал Папа Бенедикт XVI, в особенности – пост-синодальным Апостольским обращением Sacramentum Caritatis от 22 февраля 2007 г. и моту проприо Summorum Pontificum от 7 июля 2007 г. Я прошу вас быть мудрыми, как домоправитель из Евангелия от Матфея, знающий, когда доставать из сокровищницы новое и старое (ср. Мф. 13:52), так чтобы Священная Литургия, как она совершается и переживается сегодня, не была лишена ни одного из драгоценных сокровищ церковной литургической традиции, всегда оставаясь при этом открытой к легитимному развитию (ср. Sacrosanctum Concilium, 23).

4. У вас достаточно времени, чтобы глубоко рассмотреть эти вопросы. Я бы хотел предложить две особенно значимых области, в которых подлинное литургическое возрождение может продолжиться в XXI веке. Первая состоит в том, чтобы ясно осознавать, что же такое католическая литургия: это поклонение Всемогущему Богу; место, где человечество встречает Бога живого и действующего поныне в Своей Церкви. Помните, важность этого нельзя недооценивать! Литургия – это не какое-то общественное мероприятие или собрание, где мы находимся на первом месте, где важно то, что мы выражаем нашу идентичность. Нет: на первом месте находится Бог! Кардинал Ратцингер писал в 2004 году:

Если Литургия представляется прежде всего пространством для нашей деятельности, это значит, что забывается главное: Бог. Ведь Литургия – это не про нас, а про Него. Забыть о Боге – наиболее грозная опасность нашего времени. Для противодействия этому Литургия должна быть знаком Божьего присутствия (Joseph Cardinal Ratzinger, Collected Works: The Theology of the Liturgy, Ignatius Press, San Francisco 2014, p. 593).

Церковная литургия дается нам в традиции – и не нам придумывать или изменять совершаемые обряды с тем, чтобы они подходили нам или соответствовали нашим идеям, выходя за законные пределы, дозволенные литургическими книгами. Поэтому мы должны служить Святую Литургию верно, с тем уважением и благоговением, о которых я говорил выше.

5. Вторая область, ради которой я прошу вас приложить ваши время и знания, - это распространение здравой литургической формации. Соборная конституция о Священной Литургии решительно утверждает, что «тщетно надеяться на достижение» желаемого литургического возрождения, если «сами пастыри не проникнутся глубоко духом и силою Литургии и не станут наставниками в ней» (п. 14). Мы не можем подлинно участвовать в Священной Литургии, не можем пить из глубин источника христианской жизни, если мы не были воспитаны в духе и силе Литургии. Наш Святейший Отец, Папа Франциск, сказал в прошлом году:

Многое еще остается сделать для верного и полного усвоения Конституции о Священной Литургии всеми крещеными верными и церковными общинами. Я говорю в особенности о необходимости настойчиво и естественно вводить в литургию и давать литургическую формацию мирянам, а также клиру и монашествующим (Послание к участникам Римского симпозиума о конституции Sacrosanctum Concilium, 18 февраля 2014 г).

Я надеюсь и молюсь, что разнообразные начинания конференции Sacra Liturgia могут многое сделать для решения этой неотложной и важной задачи.

6. Дорогие собратья во епископстве, дорогие священники, диаконы и монашествующие, дорогие миряне и мирянки, ваше участие в этой конференции – это знак того, что вы уже осознаете важность Священной Литургии для жизни Церкви. Я благодарю вас за готовность потратить время на дальнейшее изучение и осмысление этой реальности. Я молюсь, чтобы эти дни добавили вам мудрости и знания, помогли вам возрастать в святости и сделали вас еще более ревностными в распространении подлинного литургического обновления в Церкви.

Я надеюсь, что смогу присоединиться к вам на следующей встрече Sacra Liturgia в июле 2016-го в Лондоне.

Пожалуйста, молитесь обо мне, чтобы я мог верно исполнять то служение, на которое призван. Пусть Божье благословение всегда будет с вами!

Кардинал Робер Сара,

Префект конгрегации Богослужения и дисциплины Таинств